Окаянная душа

  Скажи, что ты готов сгубить в себе,
  Чтоб важным стать в моей судьбе?
  Скажи, что уничтожить ты готов,
  Чтобы навек меня избавить от оков?

  Скажи, кого готов ты истребить,

  Мое чтоб сердце получить?
  Скажи, кого готов предать,
  Мои чтоб губы целовать?

  Скажи, а в силах ты убить,

  Чтоб я смогла тебя любить?
  Скажи, способен МНЕ ты навредить,
  Чтоб жизнь ЧУЖУЮ сохранить?

  Рушь эти стены, рушь каменья,

  Тебе не позволительны сомненья!
  Бей в осколки, счастье рушь и жги мечты чужие,
  Ведь по сравнению с твоими столь они смешные…

  Скажи, на самом деле я тебе нужна?

  Твоя придуманная песня столь нежна,
  Ты жаждешь ощутить мою любовь сполна,
  Но правда ли, что я тебе нужна?

  Рушь эти прутья и сожги преграду,

  Ради меня, любви моей, испей любого яду,
  Пусть совесть для меня твоя молчит,
  Сломай барьеры для меня, пусть все горит!..

  Но как смешны твои желания,

  О как забавны все старания,
  А я ведь не скрывала правды, я честна была
  Наивность я твою «прелестною» звала.

  Ты в тишине мне повторял любовно:

  «Обещаю. Никому тебя я не отдам».
  А я в ответ шептала томно:
  «Обещаю. Я тебя предам…»

АРКА 2. Пространство Утопии ИСКУССТВО ОТТЕНЯТЬ ОЧЕВИДНОЕ

Ложь распознал за милю, лик злобы я увидел в пустоте,

Как можешь всех ты убеждать в своей ничтожной правоте?..

Глава 8 ВЕСЕЛЬЕ ЗА СЧЕТ НЕСВЕДУЩИХ

  Мой замок рассыпается в песок,
  И голос жизни мой давно уж смолк,
  Я вижу, как опадают стены
  Со звуком, словно режут вены,
  И трещины проходят в глубину,
  Но я не чую за собой вину,
  Я разрушаюсь вместе с ним,
  Как я, его песок раним,
  Мой образ растворяется во мгле по капле
  В таком неповторимом из песка спектакле,
  Я становлюсь пустынным миражом,
  Я ждал его, песчаный мой синдром,
  Но знаешь ты, это чужой восторг…
  Мой лик и образ, их хотят украсть?
  Прошу, отстрой мне вновь песочный замок!
  Я не хочу вот так пропасть…

Всполох. Еще один. Изнутри он казался глазу то обволакивающей, то отступающей алой дымкой. Снова всполох. Свет мелькал через равные промежутки времени. На веки словно повесили грузики, не позволяющие им приподняться. Ресницы трепетали, но глаза открыть не удавалось, а если и получалось чуть приоткрыть, в щелочку тут же пробиралось болезненное сияние. Всполох. Опять всполох. Как будто едешь ночью в поезде, а за окном мелькают фонари.

Сознание еще не включилось. Тело не ощущалось вовсе. Все, что осталось, это сущность, работающая в режиме реагирования на периодичные всполохи. Свет. Всполох. Раздражает. Раздражает, как чей-то знакомый девичий визг…

Зарина очнулась от резкой боли.

— Твою же дивизию!

Ругательство пронзило воздух и показалось настолько банальным, что Зарина тут же захлопнула рот, дабы вновь не выдать чего-нибудь настолько же упрощенное по своему содержанию.

Невидимые грузики все также удерживали веки. Бок нестерпимо ныл.

«Ох, меня же задавил автомобиль, — вспомнила девочка. — Этот чертов Суслик!!!» Мысль об Эни заставила мозг Эштель заработать в обычном режиме, посылая резкие сигналы во все части тела. Зарина с чувством хлопнула по ближайшему камню.

— Ты покойник, Суслик! — злобно прошипела она.

«Стоп! Камень?! Здоровенный камень на проезжей части? Муниципалитет совсем обленился! Дороги в городе — полный бардак!».

Зарина с трудом разлепила веки и медленно скосила глаза, пытаясь слегка оглядеться.

— Так, мои дела совсем не в ажуре.