Окаянное время. Россия в XVII—XVIII веках

Говоря точнее — Русь заставили пройти через осквернение ее духовных основ, оскорбление традиционных нравственных начал, и пример здесь подавало само правительство в лице стремительно сменявших друг друга «государей» и «государынь».

В этом осквернении и состояла так называемая «семейная реформа» Петра, что не помешало многим историкам отдать дань своего восторга перед ней, как очередным вкладом императора в народное просвещение. Такая позиция противоречит очевидным фактам, но это не останавливало и не останавливает исследователей, цель которых не объективное изучение прошлого, а сочинительство исторических небылиц и создание мифов вокруг определенных событий и личностей.

Доказательство необходимости и положительного значения «семейной реформы» основано на самом бессовестном очернении русского дореформенного быта. Здесь точка зрения многих авторов почти полностью совпадает с содержанием записок иностранцев, которые не жалели черной краски для изображения жизни «московитов». Причины столь негативного и необъективного отношения иноземцев уже рассматривались ранее, но не может не огорчать, что отечественные исследователи сами давно усвоили этот чужой враждебный взгляд на собственных предков.

В качестве одного из главных проявлений «дикости» указывается на строго регламентированное поведение женщины в русском доме дореформенной поры. Причиной этого служила якобы деспотически бесконтрольная власть супруга. С.М. Соловьев указывал и на другое обстоятельство: «Грубость нравов делала невозможным пребывание женщины в мужском обществе», — писал он ^{109}. Это несправедливые утверждения, происходящие от заведомо неверного взгляда на проблему. Дело не в деспотизме или «грубости», которых и после реформ Петра было в избытке в семейном быту. В действительности традиционная русская семья была основана на принципиально других ценностях, чем те, которые были навязаны обществу в результате петровских преобразований. Осознание греховности мира, боязнь греха, забота о душевном спасении близких делали ее подобием монастыря «в миру». Конечно, бывали исключения, случались множественные примеры недостойного поведения, злоупотребления супружеской властью и проч. Но, сколько бы их ни было, — описанный выше благочестивый образец был своего рода общественным идеалом, к которому следовало стремиться.

В результате петровской «реформы» были сформированы совершенно другие ценности — общественным идеалом становится приобретение материальных благ, удовлетворение чувственных потребностей. Секуляризация сознания и быта привела сначала к нравственному разложению высшего сословия, а через него оказала вредное влияние на духовное развитие народа. Князь П. Долгоруков откровенно и резко писал об этом: «Безнравственность и бесчестие… нисходящие с высоты престола, должны были разлагающим и развратительным образом действовать на всю нацию» ^{110}. Степень этой безнравственности, распространившейся после разрушения традиционных начал русского общества, была столь велика, что не может не поражать, особенно в сравнении с дореформенным русским бытом. Если говорить о «грубости нравов», то она наступила и развилась по-настоящему именно тогда, в попойках Всешутейшего собора, в оргиях и разврате времен Екатерины, Петра Второго, Анны и Елизаветы… Иллюстрацией того, как изменилось в XVIII веке положение женщины, «освобожденной из терема», служит признание князя М. Щербатова: «Можно сказать, что честь женская не менее была в безопасности тогда в России, как от турков во взятом граде…»

Это достаточно красноречивое и сильное заявление человека осведомленного, которое может дать представление о состоянии нравов в «просвещенной» Петром России. Щербатов передает шокировавшие его самого факты, как фаворит малолетнего Петра Второго, князь Иван Долгоруков, вел себя в Москве подобно язычнику в завоеванном городе, не только насилуя любую приглянувшуюся ему горожанку, но и «приезжающих женщин из почтения к матери его затаскивал к себе и насиловал. Окружающие его однородны и другие младые люди, самым распутством дружбу его приобретения, сему примеру подражали». Откровенно сожительствуя с женой князя Трубецкого, Долгоруков не стеснялся приезжать к нему домой и, пьянствуя в компании своих сообщников, «бивал и ругивал мужа и… по исполнении многих над ним ругательств, хотел наконец его выкинуть в окошко…»

Нечто даже отдаленно похожее на приведенные примеры было совершенно немыслимо в «старом» русском обществе. Пьянство, супружеская неверность, наконец откровенный бесстыдный разврат — стали нормой для общества нового.