Окаянное время. Россия в XVII—XVIII веках

Иногда пьяный ритуал приобретал совершенно отвратительный вид. Герцог де Миранда, посетивший Петербург много после смерти Петра Первого, с интересом собирал рассказы об императоре тех, кто знал его близко при жизни. Эти истории шокировали герцога. Знаменитый Бецкой, в юности бывший пажом Петра, рассказал, как однажды но приказу Петра «из желудка человека, умершего от пьянства, извлекли содержавшуюся там водку и пили ее…»

Но в этом не было ничего дикого или необычного для характера Петра Алексеевича. Ведь заставлял же он своих придворных зубами разрывать мышцы трупа в анатомическом театре в Голландии, заметив, что те с непривычки отворачиваются от мертвого тела. А разве не Петр, после того как по его приказу отрубили голову его любовнице Гамильтон, взял се голову в руки, поцеловал и после стал на ее примере объяснять присутствующим анатомическое строение человеческой головы и шеи, в то время как кровь стекала еще из перерубленных артерий и жил. Разве не Петр велел пытать при себе и после удавить своего сына, а потом спокойно и с воодушевлением пел в церкви на заупокойной службе по царевичу. Разве не он собственноручно рубил головы стрельцам — по свидетельству иноземца Корба за один день обезглавив более 80 человек; разве не он лично и со знанием дела пытал людей в застенках и заставлял своих «птенцов» делать то же.

В сфере морали и нравов Петр произвел революцию, буквально перевернув с ног на голову все прежние представления, превратив порок в достоинство, а бесстыдство — в доблесть. Кроме повального пьянства при его дворе процветал повальный разврат, масштабы которого трудно вообразимы.

С ранней юности и до конца дней у императора была бурная и беспорядочная половая жизнь, которая привела к венерическим заболеваниям и к появлению незаконнорожденных детей. Любовницы и наложницы, «метрески» на час или на месяц сменяли друг друга, переходя из постели императора к его друзьям и собутыльникам. Иногда это движение шло в обратном порядке, как в случае с будущей императрицей Екатериной. Сначала се интимными услугами пользовались рядовые драгуны, потом Б. Шереметев, взявший ее к себе в «портомон». У старика фельдмаршала красивую чухонку отнял Меншиков, и только после Алексашки она досталась наконец Петру, стараниями которого и была наречена российской императрицей, о в глазах большинства русских людей эта женщина оставалась публичной девкой Мартой, а се производство в «царицы» выглядело очередной блажью свихнувшегося[28] императора, новым оскорблением национальных чувств народа.

Таковы были настоящие нравы человека, гением которого, по мнению поэта А.С. Пушкина, «мужала Россия».

Описание петровских кощунств и мерзостей может занять много места. В околонаучной литературе любят смаковать их подробности, а официальная историография как бы вовсе «не замечает» этих фактов, пренебрегает их существованием. Однако при желании познакомиться с ними более подробно их не так трудно найти в источниках. Но для русской истории важно другое.

Значение петровского переворота состояло в тотальном развращении знати и высшего сословия, от которых повреждение нравов перекинулось дальше — в народную гущу, в городские мещанские слои, священническую среду, крестьянство.

Главная и единственная реформа, которая удалась этому императору, заключается в бесповоротном утверждении секулярных ценностей, в формировании общества, в котором искренняя религиозность в конце концов оказалась вне закона, а церковь превратилась в министерство по духовным делам — «ведомство православного исповедания».

Петр с детских лет получил устойчивую ненависть к тем, кто веру в Бога ставил выше всех прочих мирских обстоятельств, в том числе выше государства и его правителей. Он рано осознал, что искренняя вера несовместима с авторитарной властью, потому что делает людей свободными и духовно независимыми. Недаром в 1722 году Сенат принял несколько курьезный указ, которым признавалось вредным и воспрещалось в России «страдание за веру, не одобренное правительством».

Основан был этот запрет на следующем остроумном рассуждении: «…токмо страдание законно бываемое… полезно и богоугодно есть», гонений же за правду «в Российском, яко православном государстве, опасатися не подобает, понеже того и быти не может». Из этого следовало, что страдание за веру в Российском государстве не является ни истинным, ни богоугодным делом…^{84}

Но в действительности происходило все наоборот. Правды как раз и нельзя было сыскать в России. Власть действовала исключительно карательными мерами, принуждением и насилием, произвольно лишая собственности, свободы, оскорбляя совесть и веру, попирая древние духовные и социальные традиции.