Окаянный император. Роковое путешествие

Вторым, как ебы сказали в моем времени, «инфраструктурным» проектом была закладка Великого сибирского пути — железной или, как ее называли, чугунной дороги, соединяющей Дальний Восток с центром страны. Для меня стало откровением, что в империи нет сухопутного маршрута, который шел бы из центра страны к этой окраине. Доставлять грузы во Владивосток приходилось на кораблях с Черного моря через Суэцкий канал или, если англичане закапризничают — а делали они это регулярно, — вокруг Африки, по всему Индийскому океану. Крюк получался огромный. И это еще если Османская империя пускала русские суда через проливы. В противном случае грузы вообще тащили с Балтики. Несмотря на плечо через половину мира, этот путь доставки был удобнее, чем по суше. Железная дорога доходила только до Миасса в Челябинской губернии. Потом грузы пришлось бы почти восемь тысяч километров тащить по совершенно диким территориям. Александр III эту проблему задумал устранить. Чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, он решил, что старт сему делу даст наследник. Именно этим мне и предстояло заниматься в последний день пребывания во Владивостоке.

Мероприятие началась, естественно, с молебна. Как я понял, в XIX веке это неотъемлемый атрибут. После его окончания мне вновь предстояло выступить в роли свадебного генерала. В этот раз с помощью тачки и лопаты. По мысли организаторов, надо было насыпать на тележку землю и отвезти ее на место планируемого полотна. Пока я все это делал, толпа замолкла. Вид наследника, который занимается черной работой, шокировал публику. Только сверкали магнием вспышки фотографов.

Экскурсоводом выступал инженер Урсати. Судя по его возбужденному виду, стройке с руководителем повезло. Он носил купеческую бороду, но высокий лоб выдавал в нем интеллектуала.

— Александр Иванович, давайте заглянем в будущее. Когда, как вы считаете, возможно полностью завершить дорогу?

— Ваше императорское высочество, вы задаете сложный вопрос… Полагаю, что при благоприятном стечении обстоятельств речь может идти о многих годах.

— Ну а все-таки?

— Десяти, да, десяти лет должно хватить.

— Господин Урсати, вы же понимаете, насколько эта дорога важна для империи. Десять лет — это чрезмерный срок. Его императорское величество не просто так уделил ей особое внимание. Господа, — я обернулся к многочисленной свите, — настоятельно прошу вас быть помощниками в строительстве данной чугунки. Проволочки и задержки в этом вопросе совершенно недопустимы. Александр Иванович, считайте эту магистраль главным делом своей жизни. Поскольку первая тачка моя, я буду лично следить за строительством. Каждые три месяца, даже нет, лучше ежемесячно присылайте мне отчет о ходе работ. А если возникнут затруднения и вопросы, то чаще. Основная задача — всемерно приблизить дату окончания работ, причем не за счет ухудшения качества. Не будем ставить сроки, но в новый век Российская империя должна войти связанная чугункой от края до края.

Повисла секундная пауза. Чины военные и гражданские переваривали информацию и прикидывали новые властные расклады, а Урсати слегка ошалел от свалившейся на него информации. Персональный контроль со стороны наследника престола, с одной стороны, сулил преференции, а с другой — мог закончиться большими неприятностями. Впрочем, он опомнился раньше других.

— Ваше императорское высочество! Спасибо за честь! Я… мы оправдаем ваше доверие…

Завершилась церемония поездкой на поезде. Ради этого были проложены несколько верст полотна. Насыпь окружали восторженные толпы. Как мне пояснили, к местным жителям прибавились вчерашние ссыльные каторжники, попавшие под амнистию. Люди пытались рассмотреть в окне вагона мою персону, я же в очередной раз размышлял о предстоящем титаническом труде. Ведь если ничего не предпринять, то и для меня, и для страны все завершится очень плохо. Революции, войны, одна из которых братоубийственная гражданская, голод. Настоящий Николай допустил столько ошибок, что все покатилось под откос. Я знаю, к чему это приведет, но не знаю причин этого и не помню в подробностях предстоящих событий. Моя заветная книжка постепенно пополняется записями, но они далеки даже от тех фактов, с которыми мне приходилось знакомиться в школьном учебнике истории. Но, несмотря на все это, решение было принято. Я приложу все силы к тому, чтобы моя Родина не пережила весь тот ужас, что ей предстоит, и горе тому, кто встанет у меня на пути.

Глава VII

Июнь 1891 г.

— Владимир Анатольевич, будем рассуждать здраво, — в который раз произнес я. — Мы беседуем уже четверть часа, а вы не хотите меня понять!

— Как же понимать вас, ваше императорское высочество, если вы хотите волю самодержца нарушить?! — удивился Барятинский.

— Ну вот, опять! Князь, я хочу ее не нарушить, а… согласовать с местными реалиями. Согласитесь, циркуляр, регламентирующий наше путешествие, составляли в Санкт-Петербурге, а оттуда окраины эти и положение дел на них видно плохо.

— Сей документ подписал ваш царственный родитель, и противиться ему… Простите, я не могу.