Окаянный талант

Изобразив вежливую улыбку, Олег покинул кабинет майора, едва не бегом проскочил дежурного по райотделу, и вышел на улицу.

«Друзья… – думал он. – Кто бы это мог быть? Вряд ли кто-то из моих коллег. Они скорее утопят, чем бросят спасательный круг. Не зря нашу творческую братию когда-то назвали гнилой интеллигенцией. В этом что-то есть… Не знаю, как насчет интеллигентности, а вот гнильцы у нас хватает. Влиятельные друзья… бред! Загадка. Почти что мистика…»

Его недоуменное удивление было рассеяно быстро. Едва он направился к остановке троллейбуса, как рядом остановилась шикарная (перламутр с золотом) «ауди» и раздался чей-то очень знакомый голос:

– Здравствуйте, Олег Ильич! Садитесь, я подвезу вас. Нам по пути.

Олег повернулся – и инстинктивно сделал шаг назад. Из лимузина приветливо скалилась… лошадиная физиономия Карла Францевича! Сегодня он был в светлом клетчатом пиджаке и с красным платком на шее, под черной рубахой. Но взгляд иностранца по-прежнему был неподвижен, тяжел и властен.

– День добрый, – сумрачно буркнул Олег. – Спасибо за приглашение. Но мне нужно в другую сторону.

– Не имеет значения. Я отвезу вас, куда укажете.

– Туда можно добраться только пешком.

– Это, конечно, проблема. Что ж, коль не хотите… Не суть важно. Надеюсь, мою визитку вы не выбросили? Звоните. Но все равно я рад, что вам услужил, пусть и в самой малости.

– То есть?… – Олег удивленно поднял брови.

– Ваша полиция очень коррумпирована – вы это сами знаете – и мне пришлось не просто взять вас на поручительство, но и заплатить, чтобы вы оказались на свободе. Герр майор обещал больше вас не тревожить.

– Так это вы помогли мне выйти из каталажки?!

– Милейший Олег Ильич, а то кто же? В вашей стране благотворительные жесты, насколько мне известно, не в чести. Народ у вас хороший, по-своему добрый и щедрый, вот только его испортил капитализм. Эта формация, знает ли, склонна к ужесточению нравов. А с другой стороны человек становится мягким, бесхарактерным и у него утрачивается способность к сопереживанию. Как это у вас говорится – своя рубашка ближе к телу.

– Как-то странно слышать из ваших уст критику капитализма… – Олег был сильно смущен заявлением Карла Францевича, что это он является тем самым «влиятельным другом», о котором говорил майор, и не знал, как себя с ним держать. – Вы ведь, немец, как я понимаю?

– Правильно понимаете. Да, можно сказать, что я немец. А касательно критики… Я достаточно хорошо информирован, чтобы не принимать на веру различные теории, которые считают капиталистический строй идеальным. Так мы едем?

– Едем, – решился Олег и сел на заднее сидение, рядом с иностранцем.

Шофер плавно дал газ, и «ауди» неспешно покатила по улицам города. Лица его Олег не видел, только толстый, коротко стриженый затылок, потому что водительское место было отгорожено тонированным звуконепроницаемым стеклом.

«Для темных делишек тачка в самый раз», – желчно подумал Олег, который, едва машина тронулась, уже пожалел, что согласился на предложение своего «благодетеля».

«А что если Карла соврал? Может такое быть? Вполне. Этот хитрый немчик непрост, ох, непрост… Узнал, что меня отпускают, и подъехал как раз вовремя. Как узнал? А фиг его знает. Может, случайно, но, скорее всего, через своих информаторов-ментов, которые отправляют ему по электронной почте суточные милицейские сводки. Зачем иностранцу статистика преступлений в отдельно взятом российском регионе? Впрочем, пусть по этому вопросу пусть болит голова у соответствующих органов…»

Карл Францевич будто подслушал мысли художника. Ловким жестом фокусника он достал откуда-то два листа бумаги и протянул их Олегу.

– Это вам на память, – сказал немец, кривя губы своей не очень натуральной улыбкой. – Рапорт наряда, который вас задержал. С подписями. Я прочитал его и должен сказать, получил немалое удовольствие. – Он коротко рассмеялся. – У этих мальчиков чересчур буйное воображение. Они выставили вас настоящим бандитом-рецидивистом.

– Да уж… У наших ментов смекалка работает будь здоров, – ответил Олег. – К столбу придерутся.

– Не вините их сильно. Это издержки профессии. Германские полицейские недалеко ушли от ваших по части эпистолярного жанра.

Олег промолчал. Он напряженно ждал, что скажет дальше этот Карла.

«Миляга, ядрена вошь… – думал художник. – Мягко стелет… Интересно, он знает, ПОЧЕМУ я не пишу портреты? Вроде, сказать ему никто не мог… Да, никто! Тогда откуда?… А ведь его интерес не случаен. Нашел портретиста… С его деньгами (а он явно далеко не беден) и германским паспортом мог бы заказать парсуну в Москве, даже у самого Шилова. Это известное на Западе имя, авторитет. А кто я? Провинциальный художник, да еще вдобавок и неудачник. Никто, ничто и звать никак».

На удивление Олега, его предположение оказалось несостоятельным. Карл Францевич довез художника до подъезда дома, где находилась квартира художника, и любезно распрощался, даже словом не намекнув о заказе, который он предлагал при первой встрече.

Нужно сказать, что Олег, приготовившийся дать немцу резкий отпор, немного растерялся.