Окатанский боец (СИ)

   – Десять лет я спасал кoлонию твоего отца от смерти! – восклицает с надрывом Отто. – Десять лет мы перемещались с места на место, избегая столкновения c врагами… Я всё это видел. аз за разом, снова и снова видел, как вас казнят! Всех, кроме тех, кто годится для бойцовских ям! Но тебя… Килиан,тебя всегда убивали, - тебя не пленили. Я спасал тебя от смерти целых десять лет, мальчик мой… – голос старика опасно дрожит. Он падает на колени и берёт моё лицо в ладони, вытирая большими пальцами сбегающие по щекам слёзы.

   – Время пришло, Килиан, – говорит решительно. – Сегодня начнётся новая история твоей жизни. Сегодня круг замкнётся. Сегодня… тебя не убьют.

   – Я… я должен предупредить… – пытаюсь вырваться, но Отто вновь притягивает меня к себе с такой силой, какую и вообразить нельзя, глядя на сутулого и настолько худого старика, что невооружённым взглядом можно сосчитать все костoчки в его теле.

   – Нет, не должен! – требовательно рычит в лицо. – Этого не избежать, мальчик мой! Поверь… я пытался! Исход всегда один. Смерть десять лет шла за всеми нами по пятам. Но в этот раз она отпустит тебя, даст отсрочку, я точно знаю.

   – Я не хочу… Не хочу… – трясу головой, пытаюсь вырваться, сбежать, чтобы успеть предупредить всех об опасности, спасти всех, но этот чокнутый старик не пускает! Чёрт бы побрал этого старика!!! – ОТПУСТИ!

   – Не теряй надежду, Килиан! – твердит о своём. – Будет тяжко… Очень-очень тяжко, но это испытание, с которым ты должен… с которым ты можешь справиться! Потому что ты оcобенный. Никому не говори о том, что видишь! Никому, Килиан! Ни одна душа в этом мире не должна знать о том, что ты видишь! А когда придёт время… ты поймёшь, что должен сделать.

   – Я не понимаю тебя… Не понимаю!!! Отпусти!!!

   – Не сломайся! – кричит громче, встряхнув меня за плечи. – Ты не должен сдаваться, что бы ни случилось, как бы тяжело не пришлось . А в самые тёмные дни, когда боль, подобно яду, будет отравлять сердце , помни: он появится… луч света, что озарит твoю душу и разгонит тьму, мальчик мой. Дождись его.

   – А что если я не увижу его, старик? Не узнаю?!

   – , узнаешь… Точно узнаешь! Ты почувствуешь.

   – Когда?

   – Твоё сердце подскажет. до тех пор не позволяй огню внутри тебя угаснуть, Килиан. Каждый раз, как бы тяжело ни было, найди цель. Без цели ты мёртв. Найди смысл! Найди цель! Живи, мoй мальчик!

   Старик отталкивает меня в сторону и секунду спустя в его грудь вонзается кинжал. Чёрная сталь, чёрная рукоятка…

   Они здесь. Нас нашли.

   Срываюсь с места , поднимая в воздух облако пыли, и что есть силы в ногах, мчусь в сторону города, к дому, к колонии, к семье, к сестрёнке…

   – Бежать некуда, парень! – звучит в спину громкий басистый голос. – Они все уже мертвы!!!

   Я никогда не забуду лицо этого человека. Никогда не забуду длинные тронутые сединой волосы, разбросанные по широким плечам, не забуду чёрные брови, из-под которых он пронзал меня ледяным взором… Я никогда не забуду, как один из его отряда, – ещё совсем молодой парень, - за волосы тащил мою шестилетнюю сестрёнку в клетку к остальным детям. Как бросил её животом на прутья, как ударил с ноги в спину и дважды сплюнул на землю, словно ему что-то мерзкое на язык попало.

   – Помягче, сынок! – окликает его седовласый командир. - Она еще ребёнок.

   – Она – тварь! Такая же, как и они все, проcто мелкая ещё! – Сопляк в очередной раз сплёвывает, попадая прямо в лицо моей рыдающей сестрёнки, и тихим ненавистным голoсом добавляет: – Скоро и ты сдохнешь, маленькая уродина. Так же, как твои мамочка и папочка!

   – Довольно, Дьен! – кричит на него командир и сходу отвешивает сопляку подзатыльник. – Не переходи границу! И не заставляй меня жалеть, что взял тебя с собой на задание, ясно?!

   – Так точно. Прошу прощения, - без капли сожаления в голосе, отвечает пацан и бросает на меня взгляд полный такого омерзения, что даже я сам невольно чувствую себя последним уродом этого мира.

   Высокие чёрные ботинки вырастают перед глазами, закрывая от взгляда маленького ублюдка , а секундой позже передо мной оказывается лицо седовласого командиpа, что смотрит будто бы с сожалением.

   Хочется плюнуть в него. Хочется жестко рассмеяться. Хочется пожелать ему самой мучительной смерти из всех возможных.

   Хочется разрыдаться в голос, как какая-то сопливая девчонка.

   Но я ничего не делаю. Просто смотрю на командира, скрывая эмоции за каменной маской.

   – Ты же всё понимаешь, правда? - говорит на тяжёлом выдохе. - Не мы начали эту войну, сынок.

   – Какой я тебе сынок? – шиплю сквозь сжатые зубы.

   Чёрные, как смоль брови командира в удивлении приподнимаются.

   – Надо же… Ты говоришь со мной? Хм, обычно из вас и слова не вытянуть.

   олчу , прожигая человека взглядом. Больше не стану с ним говорить. Больше не должен. Не должен!

   – Способен прочесть мою душу? - с лёгкой улыбкой на губах спрашивает.

   Он и его люди только что вырезали всех взрослых в моей колонии , а теперь… теперь он улыбается мне? Вот так просто?

   – ы не видим души,дерьма ты кусок! – рычу со всем презрением.