Читаем Окатанский боец (СИ) полностью

Окатанский боец (СИ)

Противник с громким рыком срывается с места…

А Д-88 расправляет плечи, разводит руки в стороны и позволяет сородичу всем телом врезаться ему в грудь и сбить с ног.

– А НУ-К РАССТУПИЛИСЬ! БРЫСЬ! ДОРГУ МН!

Лайза.

– Держи, – заняв место рядом, вручает стопку бумаг, велит вытереть сопли и прекратить рыдать, а затем с сосредоточенным видом глядит на арену. – Сейчас. Время пришло. Ты молодец, деточка.

Веки бойца опускаются, грудь вздымается всё медленнее, всё реже, сил в руках и ногах не осталось, – он просто не чувствует их больше.

«Всё ли мы сделали правильно»? - закрадываются сомнения, на кoторые я тут же нахожу ответ…

Я не только пытаюсь спасти жизнь Дьену, я также пытаюсь избавить Д-88 от вечного рабства, от убийства сородичей! Разве это может быть неправильным?!

Противник Д-88 успевает нанести ещё ударов пять, - не меньше, прежде чем распорядитель велит охране оттащить раба в сторону, а сам вместе с сопровождающими его солдатами спускается в яму, чтобы проверить состояние бойца и констатировать факт смерти.

Кажется, что время остановилось, пока Д-88 прощупывают пульс.

Почему так долго? Что происходит?

– Спокойствие, – цедит сквозь зубы Лайза и кому-то натянуто улыбается.

Прослеживаю её взгляд и тут же вздрагиваю, заметив, что Лафлёр наблюдает не за тем, что творится в яме, а с явно преувеличенным интересом пялится в нашу с Лайзой сторону.

Но, как оказывается, Лафлёр не единственный, кого не волнует действие в яме…

Дьен. Занимает место по праву руку от главнокомандующего и смотрит на меня в упор таким взглядом, какого я еще никогда не получала от него в свой адрес. Словно это и не Дьен вовсе, а его двойник, не испытывающий ко мне ничего, кроме мощнейшего разочарования и злости.

Дьен смотрел на меня всё это время, пока лила слёзы, пыталась докричаться до Д-88… Он видел, как я пыталась докричаться до врага человечества! Видел, с каким лицом я это делала… никто в этом мире не знает меня так, как знает Дьен.

– Так, ну всё! Собралась! – Лайза выводит меня из ступора. Круто разворачивает к себе лицом и без спроса принимается копаться в моей тряпичной сумке,из кармана которой вытаскивает белый, сложенный вчетверо носовой платок и протягивает мне, приказывая высморкаться и вытереть слёзы, пoтому как… – Твой обожаемый майорчик уже топает нам, деточка. И рожа у него сейчас, надо сказать, такая, что даже мне страшно.

Дрожащей рукой принимаю платок, но тут же роняю его на пол, - прямо в луч света, что пробивается на арену сквозь дыру в куполе…

– Я подниму, - спешит сообщить Лайза.

– Стой, – я неотрывно смотрю на платок. На пятнышко крови пропитавшей собою белоснежную ткань. Пятнышко, которое с каждой секундой всё темнеет,и темнеет,и темнеет… пока не становится чёрного, как сажа цвета.

Подношу платок к глазам и поверить не могу в то, что вижу…

– Лайза… – шепчу, с ног до головы дрожа от страха. – Высохшая кровь может быть такого цвета?

– Это кровь? - удивлённо протягивает в ответ и выхватывает у меня из рук платок. – Не похоже. Больше на каплю чернил смахивает, ну или на кровь мортов. Но если хочешь, я могу проверить… Эй?.. Эмори? Да что с тобой такое?! Эй!

Срываюсь с места и бегу прочь, разгребая руками толпу, прежде чем Дьен успевает до меня добраться. Замираю на выходе из арены толькo для того, чтобы услышать заключение распорядителя:

– Боец Д-88 мёртв! Победу одерживает Р-29!

И раздался лязг засовов. Залаяли, зарычали псы. И арену заполнил пронзительный девичий крик.

«Десять часов.

Через десять часов мы снова встретимся с тобой, Д-88. И если ты захочешь меня убить, я позволю тебе это… сразу после того, как добуду противоядие для Дьена и передам его Лайзе. …если ещё не поздно… А потом можешь делать со мной всё, что захочешь. Я не стану молить о пощаде.

Я говорила тебе, в моей душе полно грязи… которую ты почему-то не заметил.»