Оказалось, это не мой выбор (СИ)

Возможно минут пять, прошло, пока я себя успокаивал, и не начал приходить в чувства. Это и вправду как удар ножом. Особенно когда контраст такой сильный.

Алиса сидела там же, где и была. Рядом с Эшли. Под садящееся солнце, её образ был силён. Не видел я, жалела ли она меня? Пыталась ли понять? А хочет ли? В пизду.

Нахуй её. Как там говорили? Я сам по себе. Все другие просто хотят мне навредить! Буду думать лишь в таком ключе! Сколько ещё, в конце то концов мне придется уебатся об те грабли? Идите лесом, который состоит из хуев дроченых и спускайтесь в яму пиздеца.

Выдохнув, я даже несколько раз хихикнул. Слабо так, совсем слабо. Мои глаза сами нашли заветную особь женского пола.

Стройные ноги, подтянутая и упругая кожа. Пусть бледна как смерть, но так даже лучше. Нотки той фальшивой сострадательности пропали, оставив тихую ярость. То, как она на меня смотрела, было подобно жертве изнасилованию, которая смотрела на своего мучителя. Чем я заслужил такой взгляд?

— Зак… Кхм…

"Это фиаско братан" горло пересохло, да и голос был слишком слаб. Ну конечно, в уме я Лёв Толстой, а на словах… в общем, первое же предложение провалилось. Её глаз прищурился, и она встала. Начала медленно, но с такой незримой обычному глазу угрозой подходить ко мне. Она шевелила губами, пыталась что-то сказать, но звуки не выходили. Шаг, ещё один.

Она все ближе. А я все сильнее хочу выкрикнуть.

— Не подходи! — высокий тон, как у мелкой девочки, пронесся волной и как заклятие остановил её.

Во мне пробуждаются странные возможности. Вот кто в своем уме, подумает над, тем, чтобы начать озвучивать ебанную девочку, лет эдак десяти? Да у меня теперь молочный талант прорезался. Или пубертат так повлиял на меня? Голос может сломаться в другую сторону?

Алиса же, встала как выкопанная. Все что она продолжала делать, так это пытаться сверлить во мне дырку глазом.

Не хочу её слышать, не хочу её видеть, будь в этом мире какой-то вариант, с тем, что она станет невидимой и будет оттуда меня лечить, я был бы не против.

— Закрой глаза, — после прочистки голосовых связок, эти два слова пошли бодрее. Послушно повинуясь, мои указания были выполнены. Правда губы все продолжали шевелиться. О чем она там говорит? Вроде как раньше мог такое понять, но сейчас… Это какие танцы с бубнами мне надо сделать, чтобы понять только первую букву?

От жажды узнать распирало надвое. С одной стороны… а похуй.

— Говори, что хотела.

— Я хотела бы извиниться. Возможно мои слова слишком сильно тебя задели. Как священнослужитель, я не должна приносить столько боли словами, именно за это я хочу попросить прощения.

"Чё за хуйню ты ща сморозила? Какой нахуй, перенахуй? Да тут глухому понятно, где были твои настоящие слова и чувства, а где ложь обсосана со всех сторон".

— И что дальше? — я задал вопрос, но ответ не получил. — отвечай.

— Я не понимаю суть вопроса, — как-то даже жалко… нет, жалко в жопе пчелы, её мне больше не жаль.

— Ну представим, сейчас мы миримся, а потом что? Ты "внезапно" влюбишься в меня, и мы заживём все вместе счастливо? Ты такое впечатление хочешь оставить?

— О чем ты?

— Поздно снимать штаны, когда уже… — на этом и замолчал.

И долгие вздохи продолжалось молчание, аж пока Алиса не начала:

— Я не знаю, о чем ты, но я признаю, что погорячилась, и не подумав сказала много лишнего, не более.

И лучше бы молчала.

— Послушай, Алиса, кто я для тебя? — я знал, не услышу я ласковых и тёплых слов. Не увижу и толику смущения.

— …Зло.

"Я так и знал".

— Ты помнишь наш разговор, в лесу, когда ещё нас не забрала Мавка? — нахмурив брови, она все же соизволила кивнуть. Помнит значит…

— Так… что изменилось? Мы вроде как адекватные люди, без истерик и криков, договорились, я не убиваю больше никого, ты — не умираешь. Помнишь?

Заглотнув слова поглубже, она ничего не сказала, лишь одарила меня взглядом. До чего же она двуличная стерва. И как только… я мог ей доверять. Как я мог подумать, о том, что у нас что-то могло быть хорошо. Я не в игре, или жалкой книженции, меня не простят, и я не прощу. Так будет до момента моей смерти.

— Иди спи, — рукой, я указал в совершенно случайную сторону, после чего отвернулся от Алисы. Мои руки дрожали. Забудь все что знал о ней. Никакая она не «плачущая девушка».

— Но, я уже выспалась, — а вот и начали проявляться приказы. Я сказал иди ей спать, она его не исполнила. Они не совершенны.

— Мне все равно, иди в тот угол, ложись на пол, закрой глаза и больше не говори ни слова, — лишь после это длинной цепочки простых приказов, она молча подчинилась. Подошла к углу комнаты, тело словно упало с высоты, после чего она закрыла глаз и больше не говорила ни звука. До чего же страшны приказы.

Она не заснула. Принудительно, закрыла глаза и рот. Алиса все ещё слышит, чувствует прикосновения. Может это ненадолго и вскоре она и вправду заснет, но… так ей и надо, нечего жалеть её.

Перед выходом на балкон, Эшли осталась все в той же позе "убитого тела" как в криминальных фильмах, обвести её мелом, что-ли? Будить её, после таких охуенных сальтух от Алисы мне не хотелось. Оставайся такой же как раньше.