Океан

Я пытался сохранять спокойное и невозмутимое выражение лица, но это было весьма трудно. В неловкие моменты всегда выгляжу так, словно меня ножом режут, и понятия не имею, почему мое лицо выражает такое страдание.

– Отвернись! – крикнула она, хватая с пола футболку, которая, вероятно, принадлежала ее парню и моему лучшему другу по совместительству.

И я бы и рад был отвернуться, но меня будто молнией поразило. Я стоял словно статуя, жалко пытаясь выговорить что-то напоминающее «Извини», а Леа, натянув темную мятую футболку, начала судорожно ползать по полу, собирая карты и конфетные фантики. Затем быстро поднялась, пытаясь вырубить оглушающую музыку. Она опять слушала Crystal Castles.

Так и не разобравшись с ноутом Клемента, она переключила внимание на фольгу из-под резинок, лежащую на тумбочке около кровати. Выругавшись полушепотом, она стыдливо смяла ее в кулак, а затем вернулась к проводу от колонок, раздраженно вырвав его из розетки.

Когда музыка оборвалась, Леа медленно повернулась ко мне, словно собиралась достать из-за спины револьвер прямо сейчас и уложить меня в этой комнате.

– Леа, прости, я думал, Клемент… – начал лепетать я, нервно перебирая пальцами.

– Клемента нет, – грубовато ответила девушка, поправляя бинт на запястье.

Мой взгляд невольно скользнул по ее телу. Я так давно ее не видел. И да, она изменилась.

Волосы стали чуть длиннее, вид ее был болезненный и истощенный. В этой девушке нельзя было узнать Леа, которую впервые я повстречал в этом же доме.

– Извини, просто не дозвонился до него. Ладно, пойду домой… – Смущенно развернувшись, я направился к лестнице, но она окликнула меня.

– Океан, подожди. – Я повернулся. – Клемент через час придет. Можешь подождать его, – чуть неуверенно предложила Леа. Ее хриплый голос звучал очень мягко и тихо.

– Если я не помешаю…

– Нет, не помешаешь, я с раннего утра одна, и мне скучно. Извини за этот беспорядок, мы просто не ждали гостей. Даже не знаю, как так получилось. – Она спускалась по лестнице, подбирая одежду, валявшуюся на ступеньках. Каждый раз, когда Леа наклонялась, чтобы поднять вещь, длинная футболка чуть задиралась, открывая ее небольшую упругую задницу в голубых трусишках.

Почувствовав мой взгляд на себе, девушка резко развернулась, тем самым заставив меня вздрогнуть. Моя реакция вызвала у нее легкий смешок, больше похожий на тихое змеиное шипение.

Мы спустились на кухню, а когда я сел за стол, Леа начала крутиться вокруг, пытаясь убрать весь тот мусор, что накопился за последние дни… или недели.

– Есть будешь? – спросила она.

– Можно. – Я равнодушно пожал плечами.

Она вытащила коробку из-под пиццы, которая оказалось пустой.

– У нас есть застывший лава кейк и… ничего больше, – констатировала Леа.

– Ну, можешь просто сделать мне чай.

– Хорошо.

Она поставила чайник и открыла холодильник. Кроме банки энергетика и минералки, там ничего не было.

– Не беда, сейчас напишу ему, чтобы по дороге домой зашел в магазин, – на выдохе сказала девушка и присела за стол напротив меня.

Я стал вглядываться в ее лицо. На нем совсем не было косметики, и это делало ее моложе. Синие глаза сверлили дыру в столе. Леа не говорила ни слова.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Неплохо, думаю, – зевая, ответила девушка.

– Швы не болят?

– Там скобы стоят. Я пью таблетки, которые выписал доктор. Они притупляют боль. Но только физическую, – усмехнулась она.

– Ты грустишь?

– Не то чтобы сильно, просто на меня иногда накатывает необъяснимая печаль. Хотя если подумать, то она вполне объяснима. Я столько всякого дерьма устроила. – Леа медленно поднялась, чтобы вырубить зашумевший чайник.

– Не переживай, печаль приходит и уходит, – задумчиво ответил я, наблюдая, как она разливает кипяток по чашкам, а затем ставит их на стол. Одну передо мной, другую себе.

– Умирая, Ван Гог сказал: «Печаль будет длиться вечно». Не знаю, стоит ли отнести эту мысль ко всему, что существует, но это точно мой случай, – вглядываясь в чашку, заявила Леа.

– Ван Гог был шизофреником, – скептически подметил я, пока девушка пыталась зажечь сигарету.

– Разве у него не эпилепсия была? – нахмурившись, спросила Леа, закинув одну ногу на другую и сделав затяжку.

– Кто-то говорил, что у него была конституциональная психопатия.

– Может, психическая дегенерация? – предположила Леа.

– Диффузный менингоэнцефалит, – подхватил я.

– Приступообразная шизофрения, – сказала она.

– Или сомнамбулическая форма эпилепсии?

– Может, эпилептоидный психоз без эпилептических приступов? – предложила девушка.

– Тогда лучше эпизодические сумеречные состояния, близкие к эпилепсии… – заверил я.

– С периодическими депрессиями и маниями, – добавила Леа.

– Одновременное сочетание шизофрении и эпилепсии.

– В общем, просто психопат.

– Или гений… – отметил я.

– Одно и то же, – выдыхая дым кольцами, подытожила она.

Внезапно мы услышали шум в прихожей, который заставил нас обернуться.

– Клем, это ты? – крикнула Леа, пытаясь затушить сигарету о пепельницу.