Океан

«Каким будет мужчина, который однажды полюбит эту девушку? — спросил он сам себя, пока набрасывал очертания крепости, избегая смотреть на Айзу, которая теперь волновала его не на шутку. — Что можно почувствовать, когда подобное создание отдается тебе, когда она позволяет ласкать свое тело и смотрит на тебя иначе, чем на других мужчин?»

Марко Замбрано знавал многих женщин и чувствовал себя абсолютно удовлетворенным, ибо большинство из тех, кого он желал, отдавались ему добровольно. Ему было хорошо со всеми. Он не тяготился ни одной, так как строил отношения на взаимности: он не делал ничего такого, чего бы от него ожидали, и не просил более того, чего мог бы предложить сам. В этом, как и во всем остальном, Марко Замбрано всегда оставался верен себе и старательно избегал конфликтов. Но в это утро, сидя на террасе своего уютного домика на склоне холма, он смотрел на Айзу Пердомо, которую совсем еще не знал, и чувствовал, как старательно возводимые стены готовы вот-вот рухнуть. Он понимал, что она никогда не посмотрит на него иначе, как на любезного господина, предложившего свою помощь и желающего ее нарисовать, он же готов был ради нее изменить своим принципам и стать другим человеком.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Оставила жениха на Лансароте?

Он тут же раскаялся в том, что задал дурацкий вопрос, и под ее пристальным взглядом почувствовал себя глупым мальчишкой.

— Извини, — попросил он. — Я забыл, что тебе не хочется говорить о себе.

— Поговорим о вас.

— Обо мне? — удивился он. — Что может быть интересного во мне? — Он улыбнулся. — Я предполагал, что ты никогда не решишься позировать мне.

— Возможно, вы были правы. Но потом я увидела ваши картины, и некоторые мне понравились. — Она сделала паузу. — На чьей стороне вы были во время войны?

— Я на войне не был.

Было видно, что ответ удивил Айзу. Она посмотрела на него с большим вниманием:

— Я думала, что все мужчины воевали. Сколько вам лет?

— Тридцать пять.

— В таком случае если вы испанец, то должны были быть на чьей-то стороне.

— Я уехал из Испании еще до войны. Я ненавижу войны…

— А если бы вы остались там, то на чьей бы стороне были?

— Ни на чьей.

— Вас бы заставили.

— Я бы отказался.

— Тогда вас бы расстреляли.

— Возможно, — согласился Марко. — Полагаю, что меня бы расстреляли тут же, причем и те, и другие. — Он улыбнулся. — Но я оказался хитрее, чем они, и вовремя смылся.

Айза замолчала, погрузившись в свои размышления.

— Вы знаете, — наконец заговорила она, — когда я увидела вас в госпитале, то мне показалось, будто вы были на войне. Потому-то ваш ответ меня и удивил. Обычно я не ошибаюсь в подобных случаях.

— Увы, на этот раз ты ошиблась.

Она не ответила и снова погрузилась в молчание. Но можно было с уверенностью сказать, что сейчас ее мысли занимает что-то другое.

Возможно, она думала, что, уплыв с родного острова, она постепенно лишится своего дара, унаследованного от прабабушки.

И мысль эта не могла ее не обрадовать. В конце концов, она с детства мечтала избавиться от проклятого дона.

~~~

Дамиан Сентено два дня провел с изящной пуэрториканкой, дочерью какого-то заезжего китайца и мулатки. В борделе она работала не более полугода, но уже хвасталась тем, что, переходя из рук в руки, за день может оказать не менее двенадцати «услуг».

Муньека [20]Чанг отличалась от остальных проституток, каковых знавал бывший легионер, не только прекрасными формами тела и гладкой темной кожей, но и тем, что за все это время не рассказала ни одной печальной истории об измене или унижении. Напротив, она с гордостью заявила, что пошла работать в бордель потому, что чувствовала в этом свое призвание, ибо уже в четырнадцать лет испытала «величайший оргазм», и это несмотря на то, что уже тогда спала она с бессчетным количеством незнакомых ей мужчин.

Кроме того, Муньека прекрасно говорила по-английски, по-французски, в совершенстве владела испанским, немецким и китайским языками, и это обстоятельство не могло не удивить Дамиана Сентено.

— Если ты приедешь на Барбадос и станешь работать у меня переводчицей, я тебе буду платить вдвое больше, чем ты зарабатываешь сейчас, — предложил он ей на вторую ночь, проведенную вместе.

— А что ты должен делать на Барбадосе?

— Отыскать кое-каких родственников.

— Вчера ты сказал, что в этом мире у тебя нет никого, ни единой живой души, что у тебя нет родственников.

— А их у меня и нет, — заметил Сентено, не теряя спокойствия. — Это очень длинная история, связанная с наследством.

— Много денег?

— Достаточно.

Она хитровато рассмеялась, одновременно покусывая его грудь в том месте, где проходил длинный шрам.

— В таком случае я поеду с тобой, — сказал она. — Но ты должен будешь платить мне в три раза больше, чем заплатил за эти дни.

— Согласен.

— В котором часу отходит корабль?

— В три. Мне придется уйти пораньше, чтобы достать тебе билет.

Поиски билета помешали в этот день Сентено выкроить время для того, чтобы пойти в портовое управление и официально навести справки у начальника, прежде чем уйдет патрульное судно.