Океан. Черные крылья печали

Когда он приехал, его мать даже настаивала, чтобы он первое время пожил в отцовском доме, но Леопольдо отказался, хотел быстрее оказаться в собственной квартире, закрыться в четырех стенах и остаться наедине с собой, наедине с собственными болью и сожалениями. Но его мать так просто не сдавалась, каждый день навещала его, готовила кушать, убирала. Первое время приходила одна, а ближе к концу недели вместе с Софи, бывшей, как известно, дочкой ее лучшей подруги синьоры Риччи. Леопольдо знал, что было у матери на уме, но теперь нисколько не сопротивлялся желанию матери свести его с Софи. По большому счету ему было плевать на все кроме своей боли. Наступит завтра конец света или Софи станет его женой. Разве что-нибудь может сравниться по значимости с тем адом, что гложет душу человека, утратившего смысл жизни? Разве что еще больший ад.

Но было кое-что, что не позволяло Леопольдо полностью замкнуться в себе и отгородиться от окружающего мира. Как ни странно, но это был сон. Именно этот сон, который и сегодня заставил его проснуться в холодном поту, с дрожью в членах и неразберихой в голове. Первые два дня Леопольдо не обращал на него внимания. Но сон не желал отпускать. Вцепился в него бульдожьей хваткой, напоминал о себе снова и снова, пока Леопольдо к своему удивлению не стал больше задумываться об этом странном сне, чем о муках, голодной акулой терзавших его душу. Этот сон стал для Леопольдо как спасательный круг для утопающего, уберег его от полного саморазрушения, помогал держаться на плаву, сосредотачивал его внимание на себе, а не на болезненном прошлом.

Леопольдо часто думал, что мог бы означать этот сон. Его любимая фиданцата одна посреди океана. Подумывал о том, что, быть может, это вещий сон. Один из тех немногих снов-озарений или снов-предвидений, которые время от времени посещают простого смертного, словно дар, ниспосланный Вершителем Судеб, то ли с целью предупредить, то ли с целью наделить знаниями, то ли с еще какой только ему одному ведомой целью. Леопольдо это не знал, но с каждым днем думал о сне все больше и больше. Может, сон это знак. Может, тот в ком он давно разуверился, послал ему этот сон, чтобы вернуть его к жизни. Только вот с какой целью? Уберечь от полного саморазрушения или, быть может, сообщить о чем-то? О чем? Быть может, о том, что Ангелика жива? Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. От таких мыслей сердце начинало учащенно стучать, пылая желанием вновь обрести давно утраченную надежду. Но разум отказывался в это верить. Он твердил, что это невозможно. Рисовал страшные картины в воображении. Без припасов, посреди океана на резиновой лодке, спустя неполный месяц скитаний. Нет. Проще поверить в то, что земля разверзнется, и из-под нее повылазят черти. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком хорошо. Так хорошо, что сердце готово было затрепетать от радости.

– Это невозможно, – пробормотал Леопольдо и вернул голову на подушку. Глаза что-то высматривали на темном потолке. – Невозможно.

Леопольдо повернул голову и устремил взгляд на комод, очертания которого проступали в свете лунного света, льющегося из окна. Взгляд замер на электронных часах. 5:14. Еще можно было спать и спать.

Леопольдо повернулся на бок и закрыл глаза.

– Может, этот странный сон снова явится, и я опять увижу Ангелику, – подумал он.

Он хотел бы, чтобы сон посетил его вновь. Даже если он не что иное, как фантазии его измученного страданиями разума. Главное, что в этих фантазиях Ангелика жива, и там она все так же прекрасна, как и тогда, когда они виделись в последний раз. Если им не суждено встретиться вновь вживую, что ж, пусть он видит ее хотя бы во сне.

Уже засыпая, Леопольдо подумал, что он был бы счастлив, если бы этот сон был чем-то большим, чем просто фантазиями его измученного страданиями разума.

Скрип открываемой входной двери заставил Леопольдо проснуться. Леопольдо открыл глаза, но тут же прикрыл их рукой, спасая от лившего из окна солнечного света. С улицы донесся собачий лай, крики воробьев смешались с порыкиванием автомобильных двигателей.

Леопольдо перевернулся на бок, свесил ноги с кровати и взял с прикроватной тумбочки мобильник, посмотрел на экран, чтобы узнать время. На часах было без двух минут одиннадцать.

Леопольдо вернул мобильник на тумбочку и попытался вспомнить, что ему снилось после того, как он ночью повторно заснул. Оказалось, ничего не помнит. Даже взгрустнул, когда понял, что сон с Ангеликой этой ночью больше не посещал его.

Входная дверь захлопнулась. Леопольдо поднял голову и посмотрел в сторону выхода из комнаты. Кто бы это мог быть? Должно быть мать, больше некому, так как дубликат ключей от квартиры был только у нее.

Леопольдо поднялся с кровати, прошел к стулу, жавшемуся, словно щенок к суке к высокому одежному шкафу, снял с его спинки банный халат и набросил на плечи. Затем вышел из спальни, на ходу завязывая пояс. С кухни донесся звук бегущей воды.

Леопольдо оставил позади коридор и вошел на кухню.