Океан. Черные крылья печали

В утренних новостях о катастрофе рейса АА 00200 ничего не сказали. Для последних двух дней это было нормой. Как ни печально было осознавать, но, по-видимому, внимание журналистов к падению самолета начало ослабевать. Так часто бывает. Сначала из ряда вон выходящее событие становится главным номером всех без исключения новостных выпусков, но проходит время и то, что раньше было в центре внимания, теперь пребывает на ее задворках. Таков человек. Для него важно первое впечатление, а то, что следует за ним, шелуха от семечек. Оставался интернет. Там, в отличие от телевидения, готовы были обсасывать событие с излишней дотошностью, до тех пор пока А не приедет наконец-то к Б, но и потом последует продолжение, часто выдуманное, но разве это кого-то волнует. Люди ищут информацию, и каждый готов удовлетворить их часто болезненное любопытство. Какими это способами делать уже не имеет никакого значения.

Допив кофе, Леопольдо оставил кухню, вернулся в спальню, достал из шкафа бежевого цвета рубашку с коротким рукавом. Воротник следовало бы чуть пригладить, но плюнул на это дело, решив, что и так сойдет, приглядываться к нему вряд ли кто будет. Надел рубашку, затем брюки от светлого костюма, застегнул ремень на поясе, добавил галстук на шею, бросил в карман мобильник и вышел из спальни. Выходить из дома не хотелось. Будь его воля, он никуда бы и не пошел. Странное дело, но сидеть в четырех стенах у него также не было особого желания. Вот если бы была рядом Ангелика. Ах, если бы была рядом Ангелика! От этой мысли на душе у Леопольдо как будто взорвалась атомная бомба. Сердце словно разлетелось на части, и теперь его окровавленные ошметки медленно, будто и им передалась его апатия, сползали по ребрам к желудку.

Леопольдо обулся и вышел из квартиры, спустился на улицу, забрался в машину и завел двигатель. Нет. Бежать от себя смысла никакого, как и от той боли, что непрошеной гостьей поселилась в его груди. Леопольдо опустил козырек от солнца, машинально поправил зеркальце заднего обзора. С улицы неслись радостные крики воробьев. Вот кому живется хорошо. Ни забот, ни хлопот, ни боли.

Леопольдо прибавил газу. Машина тронулась с места. Воробьи с громкими возмущенными криками кинулись врассыпную, спасаясь от колес. Похоже, и в их жизни бывает не все так сладко.

Мысли об Ангелике не покидали его на протяжении всего рабочего дня. Он уже начал сомневаться, сможет ли когда-нибудь ее забыть. Нет. Не сможет. И не из-за того что человеческая память чрезвычайно жестокое изобретение матушки-природы, за что она цепляется, то остается с ней навсегда. Просто как утопающий хватается за соломинку, так и он хватался за надежду, надеялся, что придет вечером домой, включит телевизор или зайдет в интернет и узнает, что его любимая фиданцата, его обожаемая Ангелика уже летит первым рейсом из Нью-Йорка в Милан. Она, конечно же, оказалась в той счастливой лодке. Счастливой, потому что ее все же нашли, обнаружили на бескрайних просторах бурной Атлантики. Летит. Мысль о том, что Ангелика направляется домой, ему нравилась. Не нравилось только то, что она летит. И в Америку она летела, да вот не долетела. Нет, он больше никогда не сядет в самолет. Каким бы надежным или современным он ни был. Самолет для тех, кто не осмелился найти другой способ свести счеты с жизнью. Именно так. Не осмелился.

Несмотря на тот поток негатива, которым была переполнена его голова, Леопольдо все равно продолжал верить в то, что через день-два Ангелика даст о себе знать. Обязательно позвонит или свяжется с ним каким-нибудь другим способом. Уж таков человеческий мозг. Странное творение, двуликое. То рисует самые ужасные сценарии развития событий, то ни в какую ни желает расставаться с верой и надеждой на благополучный исход. Что за непостоянство. Непостоянен человеческий мозг, и человек не постоянен. Сегодня жизнь для него может казаться раем на земле, завтра – покажется сущим адом.

Так и Леопольдо, надеялся, что Ангелика в скором будущем напомнит о себе, а спустя мгновение мысленно прощался с ней навсегда, чтобы вскорости снова пробудить к жизни надежду.

На протяжении всего рабочего дня Леопольдо старался думать об Ангелике как можно меньше, так как не хотел, чтобы его настроение сказалось на работе, особенно в первый рабочий день. Часто ему это удавалось, но еще чаще – нет, поэтому не удивительно, что работа у Леопольдо не клеилась, договора, которые ему дали просмотреть, так и остались лежать нетронутой стопкой на рабочем столе, там, где ему их и положили. Не было желания работать. Не было и желания жить, влачить болезненное существование. Именно таким казалось Леопольдо его будущее без Ангелики.

После обеда звонила синьора Моретти, мама Ангелики. Интересовалась, как дела у Ангелики. Говорила, что слышала о том, что разбился самолет над Атлантикой. Не знает ли он об этом чего-нибудь?