Океан для троих (СИ)

Дороти ощутила, как накатывает бешенство, и снова рванулась, но это лишь привело к тому, что она завалилась вбок и уткнулась лицом в склизкие от озерного ила камни. Она вывернула шею и, вновь напрягшись, попыталась подняться, но во второй раз не вышло, после всех трепыханий большее, чего удалось добиться, – это перевернуться на спину.

Морено с интересом наблюдал, как Дороти возится. Как ребенок, перевернувший жука на спину и ждущий, пока тот исправит свое положение, чтобы снова его перевернуть.

Опоил, скрутил, предал… Только что не обесчестил. Хотя она же сама, по доброй воле к нему полезла. Позволила… Еще думала, что наконец-то получила толику нежности. Стыд за все произошедшее жег изнутри не хуже составов в колбах фон Берга, которые одной каплей проедали дыру в железном листе. Казалось, эта смесь, которая кипит сейчас в крови, рванет.

– Ты клялся Черной Ма, – задыхаясь от бешенства, прошептала Дороти. – Ты клялся…

– Мои слова при мне, – отрешенно проговорил Морено, приводя в порядок пистолеты и проверяя, легко ли вынимается палаш из ножен. – Я от них не отказываюсь. Пират сказал – пират сделал. Ты будешь здесь в полной безопасности и не пострадаешь. Согласно договору с Черной Ма.

Он закончил приготовления и, присев рядом с Дороти на корточки, продолжил:

– Но составчик нашей эспидиции, или как там твой дружок по-умному говорил, надо подправить. Всю жизнь я жил по правилу: хочешь сделать хорошо – делай своими руками. Никогда не подводило.

Морено белозубо оскалился, и Дороти поняла, что тот намекает на сегодняшний вечер, и глаза вновь закрыло пеленой ярости, сквозь которую донесся какой-то шум и стук катящихся с насыпи мелких камешков. Это сверху спускалась абордажная команда.

– Так что сейчас я и мои ребята немножко пощиплем этот древний призрак за брюхо, выковыряем из него камешек, а ты, как примерная девочка, подождешь нас здесь. Целая и невредимая. И ни один волос с твоей головы не упадет. Потому что биться с призраком – дело опасное, и никто из нас не хочет, чтобы наша любимая мэм пострадала. Все ради безопасности. А потом мы снимем веревки и вернемся на борт “Свободы”, и ты попробуешь выгрызть мне сердце. Если сумеешь, – снова ухмыльнулся Морено. – Джок!

– Здесь, кэптен.

– Вставай там, промеж валунов. Молот взял? – Слева из темноты показался Саммерс, который нес на плече огромный кузнечный молот, каким правят железо, чтобы придать ему первые очертания. – Слова выучил, святой отец? Каракули не потерял? Прочитать сможешь?

Саммерс, не глядя на Дороти, сгрузил свою ношу у кромки воды, достал спрятанный за пазухой сложенный вчетверо кусок пергамента – тот самый, который так долго заучивал Морено.

– Смогу.

– Ученье – свет. Видишь, Дороти, меня есть кому заменить. Впрочем, как и тебя. Так что не шалите тут, пока я прошвырнусь до призрачного борта. Джок, если видишь, что все тухло – не вздумай разбивать плиту. Мы выкрутимся.

– Тогда зачем молот? – прогудел боцман. – Если плиту нельзя разбивать?

– Можно. И нужно. Но только если мы не выкрутимся и призраки нашинкуют нас крабам на ужин. Ты разобьешь эту плиту и прочитаешь эти закорючки, только если увидишь, что я мертв. Вот этими глазами увидишь. Ясно тебе?

– Так точно, кэптен.

– Береги Дороти, это самый ценный предмет на нашем острове.

– Морено! – процедил Дороти.

– Прекрасная моя, я до печенок тронут заботой в твоем взгляде, но мне пора. Дельце предстоит трудное, да и Джоку рыть в здешних камнях могилы для меня и парней никакой охоты. Пожелай мне удачи!

На другой оконечности озера один за другим загорались синие огни рун.

С севера, от скал, где планировал быть сэр Августин, в воду сорвалась белая молния. Вспышка была короткой и заставила застыть в ожидании грома, которого так и не последовало. Вторая вспышка – и второй удар в водную гладь. Озеро ответило шипением, и где-то в глубоко внизу, под толщей земли, фыркнул потревоженный спящий вулкан.

Третья вспышка, и тут же грянул гром – да такой, что Дороти вжало в валун, а от невозможности зажать уши руками заныла шея и все зубы разом. Раскат все длился и длился, подхватывая собственное эхо, набираясь от него сил и снова затихая. И когда Дороти уже казалось, что уши ее не выдержат и перепонки лопнут, оборвался резко, точно кто-то ножом его отрезал.

Молнии начали бить почти без перерыва, и стало возможно разглядеть самого фон Берга. Тот стоял как памятник королю древности, держа в руках какую-то пику, или копье, на которой все молнии и зарождались, но не гасли, а продолжали змеиться по поверхности озера, постепенно скапливаясь в его центре.

Абордажная команда столкнула на искрящуюся воду тяжелую лодку, и десять человек – восемь с “Каракатицы” и двое дюжих рабов фон Берга – запрыгнули в нее, совсем не опасаясь голубых молний.

Рядом Саммерс приложил к глазам подзорную трубу.

Ее, Дороти, трубу.

Снова раздался раскат грома, и лодка под мощными гребками заскользила к центру озера, а Дороти осталась здесь. Связанная. Беспомощная. И злая, как демон.