Океан для троих (СИ)

Перед глазами уже точно выбелило, движения Рауля стали сильными, размашистыми, но потеряли ритм. Он всякий раз прицельно надавливал туда, где копилось наслаждение, докидывая хвороста в полыхающий костер.

Дороти поняла, что все – предел, дальше уже не продержаться ни секунды. Прогнулась, вжалась, принимая горячий ствол глубоко, добавила свои пальцы к чужим и, уже кончая – пульсируя невообразимо сильно и долго, – уловила еле слышный выдох:

– Мой капитан… Дьявол тебя побери, мой капитан…

…“Свобода”, похоже, встала против волн, потому что качка усилилась.

Это была первая связная мысль, которой удалось задержаться в опустевшей голове. Вторая была о вине – осталась ли в рундуке еще бутылка, потому что судьба двух первых точно была печальна. Третья мысль и мыслью не была – так, удивлением: что Морено не спешит отодвинуться от нее, а напротив – спустился чуть ниже, чтоб весом не давить, уложил голову между лопаток и легко поглаживает по бедру. Лоно болело слегка, ощущение растянутости было странным, под бедрами оказалось мокро и липко, но томное удовлетворение, поселившееся внутри, делало это неважным. Лежать так было хорошо.

Несмотря на ледяную, вымораживающую ревность, которая спала гадюкой под ребрами до поры до времени, Дороти и умом, а теперь и телом понимала, что женщины находили в Рауле. И что она сама в нем нашла. Вот это самое, горячее и неудержимое.

Черный Пес любил как жил – жарко, неистово и совершенно не задумываясь о последствиях. Горел и грел. Хотел. Будил внутри такого же парного, сходного зверя. Даже сейчас ощущалось, что еще четверть часа – и Дороти захочется повторить.

Дороти прикинула, чего желает больше – пить или не вставать. Выходило второе.

– Как думаешь, там вино осталось? – тихо спросил она у Морено.

Тот пошевелился, потянулся к краю кровати, и через секунду Дороти в локоть ткнулось прохладное стекло, а Морено вернулся обратно ей на спину. Как домой.

Дороти глотнула и слепо протянула бутылку обратно.

– Хочешь?

Рауль бутылку осторожно забрал, но, судя по звуку, поставил на пол. Зато потом слегка прикусил кожу между лопаток, отпустил после недовольного шипения и усмехнулся:

– Хочу.

Дороти улыбнулась в скрещенные под подбородком руки. На параде грехов у Морено жадность явно шла в паре с прелюбодеянием и даже вырывалась на полкорпуса вперед.

– И как в тебе помещается? – вслух удивилась Дороти и уточнила: – Вот это все? Щедрость, желание, самодовольство, даже честь втиснул.

Морено помолчал, потом выдохнул шумно и мирно.

– Дьявол знает. Привык. Притерпелся. Научился. Когда кто-то нравится, вот как ты… Нравится так сильно, что внутри сводит, то какая уже там разница – кто был раньше, кто будет после. Но переплюнуть тех, кто раньше, я точно смогу…

– Особенно если раньше – никого, – охладила его пыл Дороти.

– Мне от этого только слаще. Что я первый. Что ты вся моя, – прошептал Рауль – Сама сказала – жадный. Мне все надо.

– А как же клятва, которую ты Призраку дал? Что позаботишься о его невесте? – понимая, что все портит, спросила Дороти. – Ведь я верно поняла, он же не о том, чтоб ты к ней раз в полгода с дарами приезжал. Когда передоверяют невесту, это значит…

Морено выдохнул яростно.

– Знаю, что это значит. И если б я знал наперед, что потом тебя встречу – не клялся бы.

– А я что? Я не невеста, – хмыкнула Дороти, понимая, что говорит правду. – Наши дороги как сошлись, так и разойдутся. Потом я выйду замуж – за какого-нибудь лорда, у которого будет псарня и выезд в шесть лошадей.

Морено рыкнул злобно:

– К черту твоих лордов!

– Ревнуешь? Зачем?

– Такой уж есть, – Рауль опять прикусил между лопаток, словно подтверждая. Дороти выгнуло, а тело пронзило сладкой судорогой. – Но тут такое дело… Это он думает, что там любовь. Он ведь на тот свет ушел молодым. Что он там видел? Пару юбок в порту? Он попросил меня найти его любовь – хотя какая там любовь? Так, ошибка по отроческой дурости.

– Выходит, твой Призрак все помнит? Ну, как живым был? – Дороти замялась.

С одной стороны, она сгорала от нетерпения узнать хоть что-то про Дорана, с другой – ощущала себя двуличной гадиной, ведь она за спиной своего мертвого друга его тайны вызнает. Можно даже с самой собой пари заключить, кто это – дочка Винсанов или Этель Скотт? С кем Доран успел так сглупить, что помнит даже за порогом смерти?

– Помнит, – подтвердил Рауль. – У Призрака с памятью очень хорошо. Полный трюм. Тут только кусок про меня сирены подпортили.

– Так, а почему ж он сам к своей любимой не пришел? Конечно, девушка, может, и не в восторге была б, но заблудшим душам признание в грехе приносит успокоение. Милосердие… А там службы в храме, жертвы…

– Дороти, прибери тебя Черная Ма! Вот мы с тобой согрешили, легче стало? Или еще хочется? – Морено, словно почувствовав чужое возбуждение, протиснул руку Дороти под бедра и погладил. – Вот и ему не легче. Тем более что там действительно юношеские бредни, которые лечатся хорошей любовницей за три ночи.

– Замужняя дама?

– Нет, там ведь ничего и не было. Он говорил. Даже поцелуев. Они вроде как росли вместе.