Океан и кораблик

- Почему именно она? - произнес Костик с недетской горечью.

- Ты видел, куда выкинуло корабль... Удивительно еще, что только две жертвы. Могли погибнуть все...

- Ох, нет, нет! - Костик испуганно схватил меня за руку.

- Я буду тебе старшей сестрой... Если, конечно, ты хочешь... Я еще не прочла вот эти два письма. Одно от мамы - Августины...

- Мачехи?

- Матери. Она ведь вскормила меня и воспитала. Хочешь, я прочту вслух ее письмо, ведь теперь, раз я тебе сестра, то и она тебе - мать.

- Прочти.

Мы сели на камень у обелиска - солнце пригревало по-летнему,- я аккуратно вскрыла конверт и стала читать.

"Милая моя Марфенька, дочушка моя любимая, спасибо, что ухитрялась пересылать мне письма даже с океана. Даже с необитаемого острова. Я уж так рада, что ты теперь на твердой земле. Получила твое последнее письмо, где ты пишешь, что хочешь взять к нам мальчика Костеньку, у которого умерли родители, а теперь и последний родной человек - сестра. Это ты правильно делаешь. Надеюсь, что мальчик добрый. Пусть поживет годик-другой среди вас, хороших, умных людей, а то один в городе - еще какое хулиганье обидит, научит плохому, картам или водке. А когда ему надо будет учиться дальше переправь с кем-нибудь сюда, в Москву. Будет жить с нами. Если понадобится, я его усыновлю. Пришли фотографию Костеньки. Я его уже люблю. У меня ведь никогда не было сыночка. Может, будут внучата, и я их понянчию...

Я здорова. Деньги, что ты мне шлешь, откладываю на книжку: пригодятся тебе, когда приедешь. А мне хватает. Реночка платит, и писатель не обижает. Уж такой хороший человек! Подарил мне свою новую книгу с такой доброй и лестной надписью. Говорит, что, если б не я, не написать бы ему этой книги, силы не те. Так что обо мне не беспокойся. Целую крепко мою дочечку и сыночка Костеньку. Привет всем твоим друзьям на острове под луной. Твоя мама".

Я опустила письмо на колени и взглянула на Костика.

- Да, это не мачеха, это мама,- сказал он тихо,- какая добрая!

Мы долго молчали. Прохладный соленый ветер развевал Коськины рыжеватые вихры. Наверно, не дал себя подстричь на дорогу. Океан сверкал на солнце, отражая все цвета неба - голубое, синее, лиловое, белое. И только буруны вокруг острова грохотали, как в бурю. И неумолчно кричали птицы.

- На западной части острова живут котики, сводим тебя хоть завтра,пообещала я.

- А второе письмо от кого? - спросил Костик.

- От Иннокентия Щеглова.

- А почему ты от него не читаешь?

- Потому что он пишет для меня одной.

- А-а... Так читай. Я не буду мешать.

Костик вскочил и стал карабкаться на гору, чтоб посмотреть на остров с высоты.

- Не упади! - крикнула я.

- Еще чего,- удивился Костик.

Иннокентий писал, что позавчера (я взглянула на дату) Владивостокский народный суд дал развод супругам Щегловым, не сумевшим построить семью.

Лариса выходит замуж - за преподавателя Дальневосточного института искусств (того самого, из-за которого был скандал). Начинает новую жизнь. Юрка рвется к бабушке и дедушке, и Лариса согласилась отпустить его на долгий срок в Бакланы.

Иннокентий писал, что свой отпуск проведет на острове Мун, захватив с собой Юрку, и вообще мы будем видеться часто, так как маршруты "Дельфина", станции, стоянки, океанологические съемки и прочее будут преимущественно в районе острова Мун.

Иннокентий писал, что в квадрате острова Мун их ждут исключительно интересные исследования. И главное, мы сможем видеться. Так и написал, что это главное. А в конце письма: "Я люблю тебя, моя Марфенька! Я даже не предполагал, что способен на такое сильное чувство... Не знал, что бывает такое". В письме была приписка: "Р. 5. Лариса шлет тебе привет. Прощаясь со мной навсегда, она сказала, что резко изменила свою жизнь после встречи с Марфой Петровой.

По ее словам, это ты, прослушав ее пение, признала в ней настоящую певицу, человека искусства.

Когда Лариса узнала, что я хочу на тебе жениться, она долго молчала, потом сказала: "Жаль мне ее! По-моему, ты не можешь дать счастье женщине. У тебя всегда на первом месте будет наука, исследования, экспедиции. Не позавидуешь ей. Марфа будет терпеть молча, а это всегда тяжелее. Но за Юрку я теперь спокойна".

Я задумалась о Ларисе. Как мало иногда человеку надо: только чтоб кто-то признал в нем его личность.

Интересно, почему ни Иннокентий, ни его родные не увидели в Ларисе того, что бросалось в глаза,- лучшего в ней?

Поздний вечер. Дядя, находившись по горам (в ботанических сборах ему обычно помогает Костик), давно спит. А вот Костика не уложишь. Сидит со всеми на палубе, где каждый вечер собираются вокруг Сережи с его гитарой и поют или танцуют. Сейчас они вокруг вовсю твистуют. А я пошла в радиорубку: мое дежурство, ничего не поделаешь.

А необитаемых островов нынче не бывает. Я хочу сказать, что в век радио никакие робинзонады невозможны. Эфир заполнен голосами. Я надеваю наушники, и мир подступает ко мне вплотную. Какой уж тут необитаемый остров, когда мы работаем на всю планету.