Океан лжи (СИ)

— Увалень бестолковый! Во-первых, оставил свой ключ в замке изнутри. А, во-вторых, разве не видишь: я буквально увешана покупками. Устроим скромный пикничок на дому. Уже давненько мы в узком семейном кругу ничего не отмечали. Как в былые времена, помнишь?! А захочешь, пригласим нового соседа…

Он распахнул дверь.

— Держи! — жена протянула через порог сразу несколько разнокалиберных пакетов. Но в глаза бросился один-единственный — картонная коробка. На боку кроваво алела надпись-приговор: «Рай на Земле воцарится, когда добрые, объединившись, уничтожат злых!»

— Чего ты уставился, будто дикий мустанг на лассо? Торта никогда не видел, что ли?

— А т-ты почему не заходишь? — не то произнес, не то проблеял ставшими вдруг непослушными губами Крид.

— В почтовом ящике что-то белеет. Вернусь, заберу. Вдруг долгожданное письмо от мамы?

— М-м-ма… м-м-ы… м-мы…

— Столбняк тебя поразил или дурака валяешь? — сердито пожала плечами Марон.

И, не обращая больше внимания на мужа, засеменила к выходу на улицу. Он с ужасом разглядывал коробку: рванет сейчас или у него еще остается несколько минут? И что предпринять? Бежать? Звонить в полицию? Действительно, он явно сглупил, не прислушавшись к детективам из «Службы нравственности»!

Из шокового состояния его вывел …голос Марон.

Интересно, почему она возвращается? Или подобный вариант тоже входит в их с Сентоном план?!

— На тебе лица нет! Я иду к докто…

Хлесткий выстрел, от которого, кажется, застонали стены, вспорол воздух. Марон подстреленной птицей рухнула на пол. Ее вмиг застывший взгляд, казалось, немо вопрошал: что же это со мною произошло, люди добрые?

Крид, увидев, как ярко-красное пятно предательски расползается по белой блузке жены, в ужасе отпрянул в сторону. Холод смерти еще не успел исказить лица супруги, и он в каком-то трансе отметил «Ангелы небесные, как же она красива!» Машинально подумал как о живой, не добавив страшного слова «была».

Стукнул косточками пальцев себя по лбу: что же он медлит? Скоро сюда нагрянет полиция, а он должен услышать хотя бы страничку из ее дневника: вдруг, если и не простит, то хотя бы поймет, что происходило. Подходя к серванту, меланхолично отметил: «И почему это женщины, в отличие от мужчин, так любят поверять свои сокровенные тайны электронному батюшке?»

Застонал сквозь крепко стиснутые зубы, когда услышал родной голос. Запись начиналась откуда-то со средины, однако ставить прибор на начало он не стал. Ибо первая же фраза заставила буквально затаить дыхание.

— «…совершенно случайно узнала, что ты изменяешь мне с Элен. Я очень от этого страдаю! Ты даже не представляешь как, мой милый, мой любимый Крид. Стыдно признаться, но мне в голову приходили самые невероятные мысли. Сначала хотела покончить с собой, потом, стыдно признаться, — отравить тебя, а следом уйти самой. Ибо без тебя жизни не мыслю…»

— Не долго ты, Марон, «не мыслила», — как к живой вслух обратился Крид. — Быстренько нашла дружка. Да и приговор одному (лишь одному!) из нас вынесла. Но, по крайней мере, я теперь понимаю, что тебя толкнуло на измену. И запоздало раскаиваюсь за интрижку с Элен. Но убийство собственного мужа?!

— «…мне на глаза попался рекламный проспект, — бездушная машина, как ни в чем ни бывало, продолжала вещать голосом Марон. — Только не смейся, не бери грех на душу — мужчине никогда не понять женщину до конца. Так вот, я решила бороться за тебя.

Ты, наверное, не знаешь, поскольку читать художественную литературу не очень любишь (тебе подавай Кастанеду!), что какой-то весьма неглупый русский писатель — забыла фамилию — однажды тонко заметил: „Красота спасет мир“. Я спросила себя: а нас с тобой, нашу любовь (смешно, да?) разве она спасти не в силах?

И я рискнула, отправившись в Ла-Пасский институт — только не смейся с бабы-дуры! — омолаживания.

Правда, стоит лечебный комплекс бешеных денег, но наше с тобой счастье, милый, дороже любого их количества. Я в два приема сняла необходимую сумму со своего счета. Плюс придется в течение примерно двух недель тратить ежедневно по шесть-семь (!) часов на довольно неприятные процедуры. Но ведь на карту поставлено …наше с тобой общее будущее, милый, дорогой, любимый, единственный!

Тебе пока говорить о своей сумасбродной затее не стану. Более того, когда ты, как мне показалось, что-то заподозрил, я приняла грех на душу: вовлекла в круговорот событий Лилиан, вынудив ее солгать, лишь бы сохранить мою идею в тайне.

Во-первых, хочу ПРЕПОДНЕСТИ тебе СЮРПРИЗ, а, во-вторых, проверить: заметишь ли, как буквально на глазах меняется навеки твоя Марон?»

XXXI

Где-то раздался противный вой полицейской сирены. Или ему померещилось? Крид стоял, словно оглушенный. И ровным счетом ничего не понимал. В голове сплелись в невообразимый клубок Боб Сентон… Институт омолаживания… операция «Антивзятка»… Элен… «Международная служба нравственности» и мертвая Марон. Ему показалось, что всю последнюю неделю он медленно терял рассудок. И потерял?

Сделал несколько неуверенных шагов к двери: пусть полицейские ищейки не думают, что он их боится.