Океан наших желаний

– Боже, это же другой конец Америки, Лекс! Ты уверена, что справишься там одна. Нет, это, конечно, очень здорово, я свяжусь со своими друзьями в Лос-Анджелесе, но всё же, – Фрэнк приближается ко мне, держа на руках их ребёнка. Их любимое дитя. Ненавижу детей. Ненавижу, как они воняют. Ненавижу.

– Спасибо, но я сама разберусь. Я уже взрослая и должна сама решать свои проблемы. Родители просили сразу же позвонить им, как вы окажетесь дома, – возвращаюсь к разбору по цветам их грязной одежды, а мужчины оставляют меня.

Когда соль океана попадает на кровь, на свежие раны, то они шипят, и всё немеет на несколько мгновений. Мои раны тоже онемели от боли. Я вся онемела от своих желаний.

Загрузив стирку, я принимаюсь за чистку ковра в прачечной, считая, что он недостаточно чист. Макс заходит, но оставляет без комментариев моё занятие, и сообщает о том, что вечером у нас состоится праздничный ужин, и Фрэнк уже приступил к приготовлению, а ему нужно съездить оформить здесь их дочь. Киваю на это, продолжая тереть щёткой ковёр. Когда всё уже постирано, я принимаюсь за глажку под напряжённым взглядом Фрэнка. Он молчит, взбивая белки для десерта, но наблюдает за мной.

– Если хочешь что-то спросить, то спрашивай, – нарушаю тишину я.

– Ты же помнишь, что со мной можешь обо всём поговорить, да? – Уточняет он.

– Да.

– И? Где тот красавчик, которого мы оставили рядом с тобой, когда уезжали?

На секунду моя рука замирает, а потом я снова продолжаю гладить рубашку брата.

– Океан унёс. Волны его накрыли, и он исчез.

– Что? Он погиб? Господи, Лекс…

– Нет, не погиб. Он дышит. Он счастлив. С ним всё хорошо. Просто цунами забрало его, и это тоже хорошо.

– Так, Алексия, ты меня уже пугаешь. То готовишь еду, когда в жизни этого не делала. То теперь стоишь и гладишь, перед этим заразившись вирусом чистоты. Это ненормально. Для тебя ненормально. Ты ведь всегда была очень активной, вспомнить…

– Нет. Вспоминать не надо. Пришло время взрослеть. Приготовила всё по рецептам из интернета. Чистота мне нравится. Особенно душевная. Я закончила этот разговор, Фрэнк, – сухо перебиваю его.

Встряхиваю рубашку и иду вешать её в шкаф. Больше со мной никто не говорит, я только слышу, как из кухни доносятся перешёптывания вернувшегося брата и Фрэнка, но ничего не замечаю. Не хочу замечать.

Помогаю вынести стол в сад и поставить его, накрыть скатертью, терплю зажжённые свечи и цветы из сада Фрэнка, расставляю приборы, тарелки и бокалы без единого звука.

Мне больно.

Мама первой входит в дом, и шум заполняет пространство. Тихо скрываюсь на заднем дворе и занимаю своё место, ожидая, когда все сядут за стол. До меня доносится смех, очередные комплименты красоте младенца и восторженные возгласы отца, затем нравоучения о том, что надо бы её начать кормить козьим молоком, чтобы она набрала вес, да и оно полезнее. Уже темнеет, когда Фрэнк первым появляется у стола и кладёт свою дочь на стульчик.

– Ты как?

– Ничего не изменилось с того времени, когда ты спрашивал это в последний раз. Я принесу закуски, – поднимаясь со стула, направляюсь на кухню. Папа, не обращая на меня внимания, проходит мимо, а мама, улыбаясь, подмигивает мне и скрывается с Максом на заднем дворе.

Раскладываю по тарелкам салат и подаю Фрэнку, чтобы он отнёс всё в сад. Звонок в дверь приводит брата в недоумение, но отец сообщает, что он привёл гостя. Меня это не волнует. Когда папа ведёт своего гостя рядом, то я чувствую чей-то взгляд. Оборачиваясь, никого уже нет, даже Фрэнка.

– Вот, мальчики мои, сыновья мои и внученька, познакомьтесь с удивительным человеком, надеюсь, нашим будущим членом семьи. Дэш, это мой сын Макс…

– Что? – Ноги подкашиваются, когда я слышу, как представляют моего брата, его мужа и их ребёнка.

– Очень приятно познакомиться. Я поздравляю вас с этим событием, это новая глава в вашей жизни, и пусть она будет долгой и светлой. Я ещё кое-что принёс малышке.

Нет, нет, нет, это не может быть правдой. Нет! Два дня я строила огромные высокие стены. Я училась быть другой. Я отмывала себя. Я скулила. Я плакала. Я кричала от боли. Нет! Это не он! Это мираж! Цунами!

– Лекс, ещё одну тарелку, – на кухне появляется брат, а я хватаю его за руку.

– Немедленно выставь его вон, – требую я.

– Но… я не могу. Папа привёл его, и он очень похож на того Дэша, который был…

– Нет. Его больше нет. Нет, я сказала. Выгони его. Подожги его. Убей его, – мотаю головой, отчего мои идеально выпрямленные волосы, собранные в пучок, распускаются и падают на плечи.

– Алексия, ты ведёшь себя неадекватно. Что случилось? Мы тебя спрашивали весь день, но ты говорила, что всё в порядке. Ты…

– Макс, прошу тебя, выгони этого человека. Он плохой… очень плохой, – трясу руку брата, когда входит Фрэнк и изумлённо смотрит на нас.

– О чём шепчетесь, девочки? О моей заднице в этих джинсах, да? Но потом обсудим, я голоден, – мужчина, смеясь, расталкивает нас и пробирается к шкафу с тарелками. Но я ударяю его по рукам, отчего он выпускает из рук тарелку, и она разбивается.

– Лекс! – В один голос возмущаются они.

– Дети, у вас всё хорошо? – Кричит мама.