Океан Разбитых Надежд

Внутри меня назревают страх и паника. Мне бы не хотелось выглядеть несуразно в глазах Люка: отчего-то пне кажется, что он сразу догадается что к чему.

– Можешь входить, – говорю я, и дверь вновь открывается.

Люк появляется в ванной комнате по пояс голый. Я задерживаю взгляд на его оголённой груди дольше, чем положена, но отчего-то не могу оторваться. Через предплечье парень перекинул футболку, а вокруг шеи обвязано белое махровое полотенце.

– Всё в порядке? – осторожно интересуется он, и я выхожу из ступора.

– В полном, – отвожу глаза в ноги и делаю несколько шагов в сторону выхода.

– Что это за царапина?

– Упала, – вру я.

Щеку продолжает щипать перекись, но я не жмурюсь.

– Будьте аккуратнее, – наставляет Люк. – Зовите, если понадобится помощь в саду.

– Хорошо, – коротко киваю я, подходя к двери. – Только я почти закончила. Ты не хочешь присоединиться к остальным ребятам? Мы рассаживаем замечательные фиалки и молодые деревья!

– Вам нравятся фиалки?

– Да, – киваю я. – Так ты пойдешь?

– С радостью, только схожу в душ. Представляете, помогал Хью с готовкой, и не уследил, как убежало молоко, – Люк демонстрирует мне футболку с мокрым пятном.

Я не могу скрыть нелепой улыбки, когда представляю, как этот юноша пыхтит у плиты вместе с поварихой Хью. Замочек двери глухо щёлкает за моей спиной, и я оказываюсь в пустом холле.

Люк очень милый. Его манера речи, если честно, меня впечатлила. Обычно он и два слова связать не может, когда говорит с кем-нибудь, а теперь спокойно поддержал диалог, даже эмоции проявил. Я никак не могу выбросить его из головы.

Взяв в медицинском кабинете пластырь, я наклеиваю его на рассечённую щёку, а затем снова выхожу на улицу. Я подхожу к клумбе – Билли Акерса не видно поблизости – и возвращаюсь к рассаде. Пионы менее пышные, чем астры, и этим они мне нравятся: их очень удобно пересаживать. Пока я сажала астры, я повредила несколько стеблей из-за тяжёлых бутонов, и цветы оказались в горке с сорняками. С пионами такого не происходит. Я высаживаю их в параллельную астрам линию, следя за тем, чтобы расстояние между насаждениями цветов оставалось одинаковым.

Закончив с пионами, я приступаю к фиалкам. Они всегда нравились мне больше остальных цветов: лёгкие и нежные, точно пушинки над землёй. Простота их украшает. Думаю, если бы они были чуть большего размера, то уже не смотрелись бы так элегантно, как сейчас. Голубые лепестки напоминают мне клочки утреннего небесного полотна, когда солнце только-только начинает подниматься из-за горизонта.

Люк выходит спустя несколько минут. Осторожно, но всё же приветливо улыбаясь мне, он скрывается за тонкими стволами молоденьких яблонь и вишен. Мешковатые штаны цвета хаки, местами уже потёртые, сливаются с высокой травой, а светло-голубая футболка – с чистым небом. Я теряю его из виду – я теряю из виду его улыбку.

Остаток дня я провожу за поливом как своей клумбы, так и других. Запах сырой земли по-настоящему расслабляет, не говоря уже о скошенной траве. Я захожу в детский дом, когда рыжее солнце прячет лучи за горизонтом, не желая более прогревать ими студёную почву. Блеклый туман вуалью накрывает землю, запуская в её недра свои корни.

Я мою руки в ванной комнате, после чего поднимаюсь к бабушке сообщить, что работа окончена. Бреду вдоль стен и быстро нахожу нужную комнату.

– Привет, – я толкаю дверь вперёд и захожу внутрь рабочего кабинета. – Мы закончили.

Бабушка перебирает книги в шкафу, осторожно смахивая пыль с каждой. Многочисленные дверцы шкафов широко распахнуты, и в комнате уже настоялся запах древесины и старых страниц.

– Я видела, – отзывается бабушка, не поворачиваясь ко мне. – Теперь наш сад намного ухоженнее и красивее. Передай ребятам мою похвалу, когда спустишься вниз.

– Без проблем, – я улыбаюсь от уха до уха. – Мы все работали не покладая рук.

Я вспоминаю вскопанную землю, через которую уже проталкивается молодая травка, вспоминаю переплетающиеся над головой ветви и маленькие зелёные плоды на деревьях, вспоминаю вьющиеся стебли винограда, и не могу насладиться.

– Я верю, Кэтрин, – вздыхает бабушка.

Я хочу развернуться и выйти, но бабуля кажется мне какой-то подавленной. Я делаю несколько шагов вглубь кабинета и останавливаюсь в самом центре.

– Всё в порядке? – интересуюсь я.

– Не совсем, – загадочно отвечает бабушка, и я вопросительно смотрю на нее. Она, наконец, поворачивается, а затем говорит: – Книга пропала.

Я ужасаюсь. Знаю, с каким трепетом бабуля относится к своим книгам, и их пропажа может серьёзно сказаться на её настроении. Да и сам факт того, что кто-то мог взломать замочек на книжном шкафу, не вселяет уверенности.

– Что у тебя с щекой? – вдруг спрашивает она, и по спине прокатывают мурашки.

Уже поздно что-либо предпринимать, чтобы наказать Билли Акерса. Всё затянулось, и, раскрыв бабушке все карты, я рискую потерять единственного обещающегося со мной человека в детском доме.

Я отвожу взгляд и тихо отвечаю:

– Ничего особенного.