Океан Разбитых Надежд

Он не раз бил меня раньше, поэтому со временем я привыкла к его пощёчинам. Я не мазохистка, и боль, которую он мне причиняет, далеко не самая приятная вещь. Но и пожаловаться я не могу: ничего не изменится. Да, бабушка сделает ему выговор, да, Билли посадят на домашний арест, но вскоре он всё равно будет прощён. Из-за одного Билли я не могу взять и уехать, ведь тогда я совсем не буду видеться с бабушкой.

Тогда мы перестали бы общаться ещё позапрошлым летом.

Именно тогда я начала встречаться с Билли. Когда нам двоим было по одиннадцать лет, мы были ветрены и легкомысленны. Билли клялся в искренности своих чувств. Я видела в нем оскорблённого жизнью мальчишку, чьи глаза засверкали от первой любви. Когда ему исполнилось двенадцать, и в голове у него уже начинали зарождаться первые взрослые мысли, он поклялся добиться моего сердца, а я звонко смеялась ему в ответ. Я видела в нём отважного мужчину, которого не страшат препятствия. Хотелось посмотреть, на что он способен. «Настоящий рыцарь», – подумалось мне тем днём. Когда ему исполнилось четырнадцать, он впервые в жизни затеял драку, а потом ещё одну. Затем новые ссадины появлялись на хмуром лице Акерса с каждым последующим днём, вплоть до пятнадцатого дня рождения, и однажды всем стало страшно связываться с ним. Я видела в нём сорванца, не достойного звания мужчины. Тогда я сказала Билли, что не хочу встречаться, но он решил, что всё будет иначе.

Я бросаю его на улице и скорым шагом скрываюсь за дверьми детского дома. Внутри нет никого, кроме персонала и нескольких ребят, которые не захотели выходить на работу, поэтому ванная комната оказывается свободной.

Я захожу туда и подхожу к зеркалу, покрытому пятнами от зубной пасты. Ванная редко сияет от чистоты. Мозаикой на полу выложены красивые узоры, но в последнее время они скрыты под старенькими тряпками, а белые керамические раковины частенько покрываются налётом.

Я начинаю присматриваться к своему отражению. На коже осталась грязь от перчатки Билли. Внимательно рассматриваю алый след от пощёчины и скатывающиеся вниз капельки крови, убеждаясь, что парень рассёк мне щеку. Включив тёплую воду, я начинаю промывать рану. Благо, на полочке завалялась старенькая бутылочка с перекисью!

Внезапно дверь в ванную широко распахивается, но почти сразу захлопывается. От неожиданности я роняю на пол бутылочку.

– Извините, здесь было открыто, – оправдывается Люк, стоящий по ту сторону двери.

Я перекрываю воду, хватаю первое попавшееся полотенце и вытираю щёку.

– Ничего, я почти закончила, – кричу я, поднимая пустую бутылочку. – Я уже умылась, дай мне несколько секунд.

Я оставляю мокрое полотенце в корзине для грязного белья, после чего беру половую тряпку и несколько раз прохожусь ею по месту, где разлилась перекись. Сложив её вдвое и оставив рядом с ведром и шваброй, я протираю взмокший лоб тыльной стороной ладони.

Внутри меня назревает страх и паника. Мне бы не хотелось выглядеть несуразно в глазах Люка: отчего-то мне кажется, что он сразу догадается, что к чему.

– Можешь входить, – говорю я, и дверь вновь открывается.

Люк появляется в ванной комнате по пояс голый. Я задерживаю взгляд на его оголённой груди дольше, чем положено. Через предплечье парень перекинул футболку, а вокруг шеи обвязал белое махровое полотенце.

– Всё в порядке? – осторожно интересуется он, и я выхожу из ступора.

– В полном, – отвожу глаза в сторону и делаю несколько шагов к выходу.

– Что за царапина?

– Упала, – вру я.

Щеку продолжает щипать перекись, но я не жмурюсь.

– Будьте аккуратнее, – наставляет Люк. – Зовите, если понадобится помощь в саду.

– Хорошо, – коротко киваю я, подходя к двери. – Только я почти закончила. Ты не хочешь присоединиться к остальным? Мы рассаживаем фиалки и деревья.

– Вам нравятся фиалки?

– Да, – киваю я. – Так ты пойдешь?

– С радостью, только схожу в душ. Представляете, помогал Хью с готовкой, и не уследил, как убежало молоко, – Люк демонстрирует мне футболку с мокрым пятном.

Я не могу скрыть нелепой улыбки, когда представляю, как он пыхтит у плиты вместе с Хью. Замочек двери глухо щёлкает за моей спиной, и я оказываюсь в пустом холле.

Люк такой… милый.

Взяв в медицинском кабинете пластырь, я наклеиваю его на рассечённую щёку, а затем снова выхожу на улицу. Я подхожу к клумбе – Билли не видно поблизости – и возвращаюсь к рассаде. Пионы менее пышные, чем астры, и этим они мне нравятся: их очень удобно пересаживать. Пока я сажала астры, то повредила несколько стеблей из-за тяжёлых бутонов, и пара цветов оказалась в горке с сорняками. С пионами такого не происходит. Я высаживаю их в параллельную линию, следя за тем, чтобы расстояние между насаждениями оставалось одинаковым. Закончив с пионами, я приступаю к фиалкам. Они всегда нравились мне больше остальных цветов: простота их украшает. Думаю, если бы они были чуть большего размера, то уже не смотрелись бы так элегантно.