Океан уходит, океан приходит (СИ)

- Чудесно! А вот тут, видишь, написано про смерч, который раскидал им там полтерритории вокруг этого самого центра? Вот это уже наш славный Эсси постарался. Ну ладно, то, что он когда-нибудь сорвется, было неизбежно… А вот что вас всех потянуло подбивать народ на восстание? Нет, ты смотри, одна, значит, на западе проповедовала, второй на востоке? Я сказал возвращаться сразу, как только сможете! Возвращаться, а не учить темных местных строить демократию!

Братишка, уже окончательно потеряв нить повествования, смотрел на него недоуменно. А Кэй все не мог остановиться.

Эсси на обложке газеты улыбался туманно и загадочно. И очень забавно смотрелось это его выражение лица «а я что, я ничего» под надписью «особо опасен, разыскивается». Фотография хмурого человека, которого он видел с Налией, была на обороте. Скованные за спиной руки, тяжелый взгляд, от которого невольно съеживаешься…

- Отдай мне эту газету, - вдруг монолог Кэйанга оборвался. - Пока никому не слова. Мы с тобой знаем, где Эсси, и это уже что-то. Об остальном не думай, не делай выводов, и особенно прошу - не пытайся ничего предпринимать! Потому что я опомниться не успею, как и ты отправишься к каким-нибудь аборигенам… Библиотеки строить и основывать культ Большого Каменного Динонихуса… И я знаю про ваши вчерашние похождения с Трэйнаном и тем увальнем, просто я даже не представляю, как это вообще можно прокомментировать… Короче, ученик, на ближайшие пару дней задача: сидеть в Межграничье и не рыпаться! Если три взрослых дебила, которые живут с тобой, куда-то навострят лыжи, останови. Как хочешь, но останови. И завтра зайди с утра еще, позанимаемся, а может, и новости будут.

- Мне так надоело, что мы с тобой встречаемся тайком, - проворчал Братишка, шагая к выходу.

- Ничего, потерпи. Будет тебе восемнадцать, если доживешь, конечно, будем с тобой встречаться открыто!

- Кэй!!

Наставник улыбнулся, хоть взгляд его и был очень усталым.

- Иди уже. Да не парься так, я обещаю, мы скоро их найдем…

Лицо юного эуктора сразу как будто просветлело.

- До завтра, Кэй!

«Тьфу», - подумал Кэйанг, завалившись обратно на кровать. - «Как же ты легко обещаешь»…

***

В таверне Салварре Эдди завладел гитарой, той самой, что оставил Эсси после битвы с сомами.

- Я люблю Нью-Йорк в июне… - распевал он чуть фальшиво, но душевно. - А ты?

- А я люблю Межграничье в середине лета… и убери грабли от этого инструмента! - Трэй забрал у него гитару и поставил в угол. Посмотрел на нее с лёгкой тоской. Эдди продолжал распевать уже без аккомпанемента, ничуть не смущаясь. Кимми дремала, сидя за столом, положив голову на руки. Солнце, пробивающееся в окна, оживляло ее поблекшие за время плена веснушки. Марта хмуро подметала одно и то же место уже минут двадцать. Братишка долгое время сидел, потерянный, но потом молодость, окружение и природный оптимизм взяли свое. Хорошо, что Кимми тоже вернулась. Хорошо, что их теперь так много. И вообще, скоро всё будет хорошо, и остальные найдутся, просто не все сразу.

- Я люблю Межграничье в середине лета! - уже хором затянули Трэйнан и Эдди. - А ты?

Они чем-то похожи, эти двое. Оба здоровые, горластые, страшно любят эль и песни.

Солнечные лучи наполняют комнату. Все прошедшие, да и будущие тоже, ужасы и опасности кажутся далекими-предалекими.

Межграничье в середине лета. И правда, его сложно не любить.

========== 18. В шторм мы уйдем на глубину ==========

Ничего. Она не помнила абсолютно ничего. Ни жизни, которую прожила, ни даже своего имени. Казалось, ничего больше никогда и не было - только она и эта соленая влага, которой было ни конца, ни края. Так было всегда. Или же нет? У нее в голове был обрывочный неяркий образ о долгом падении в пустоту. А потом вода, соленая вода, что окружила ее. Она медленно опускалась на дно.

«Дышать», - всплыло в ее мозгу слово, всплыло большими яркими буквами. И она уже хотела вдохнуть, но тут вода обожгла ей дыхательные пути, она принялась барахтаться, хаотично дергать руками и ногами в панике.

«Наверх», - и еще одно слово. Оно побудило ее расслабиться и уже уверенными гребками устремиться к спасительному воздуху.

«Плыть», - откуда-то она помнила, что это значит. Вода держала ее, и она была счастлива, абсолютно счастлива, когда откашлялась, когда смогла вдохнуть полной грудью, когда, успокоившись, стала грести то одной рукой, то другой.

Слова, смутно знакомые ей, стали приходить одно за другим. Появление каждого из них было как ослепительная вспышка. Вода. Небо. Соль. Жизнь.

Вот только мир вокруг оказался столь ярким, что глазам было больно. Громадный светящийся шар в небе становился все больше и больше, он отражался от гладкой поверхности воды, он тянулся своими световыми щупальцами к ее голове.

«Солнце», - вспомнила она имя светящегося шара. - «Солнце не должно быть таким злым».