Океан уходит, океан приходит (СИ)

Боевые кони были не так пугливы, как его лошадка, но сейчас и они беспокоятся и только мешаются на поле боя, почти все стражники уже спешились. Ох, вот только копытом по голове получить не хватало. Да где же Трэй? Он не решался позвать его, боялся отвлечь от битвы. Вот Терихольд и еще пятеро отчаянно отбиваются от сомов, факелов у них нет, видеть сложно.

- Давайте сюда, ко мне! – кричит он. - Давайте назад, тут-то мы их и побьем!

Повинуясь внезапному порыву, он отрывает полосу ткани от своей рубашки и завязывает себе нос и рот, может быть, так он сможет продержаться дольше? А то уже понемногу начинает мутить…. Но он не уйдет отсюда без Трэя…

Вместе с Терихольдом и его ребятами они неплохо устраиваются, Эсси размахивает факелом, и глупые твари поначалу бросаются к нему, но огонь им явно не нравится. Ну и вонь от горелой рыбины! Это вовсе не похоже на лосося, запеченного на углях! Его чуть не выворачивает, но он сдерживается. Получите еще! Сомы пятятся назад, но там-то их и настигают Терихольд и его отряд. Вот, уже штук пятьдесят положено… Есть минута, чтобы отдышаться… или нет? Ну почему их по-прежнему так много?

- Эй, олухи, приказываю всех тварей убить и самим не сдохнуть!

Эсси невольно восхищается этим человеком. Король уже весь перемазан в этой рыбной слизи, но держится лучше всех, и не похоже, чтобы его мутило. Вот это сила! Но где же…

И тут, он, наконец, увидел его. В нескольких десятках метров от себя, знакомую массивную высокую фигуру, активно орудующую мечом, отбивающуюся в одиночку от целой толпы трихосомусов. В одиночку! Эсси так и знал, что его потянет на геройства, ну вот знал!

Он бросился к нему. Все остальное перестало иметь смысл, он не спускал глаз с Трэя, он не смотрел на то, что попадалось ему на пути. Даже странно, что его никто не сшиб с ног, что он не налетел на сома, или конь не пнул его копытом – может быть, опасались его факела, но он ни на секунду не отрывал взгляд от Трэя, который был один против целой толпы этих мутантов, и они окружали его. Их было много, слишком много. Не отрывать взгляд, ни в коем случае… Почему-то ему казалось, что стоит сделать это, и случится что-то непоправимое. Не звать его, как бы ни хотелось, это может только помешать… Не отрывать взгляд, и тогда все будет в порядке…

Но тут, словно во сне, он видит, как рыбья нога, да-да, рыбья нога – время внезапно так растягивается, что он даже успевает подумать, насколько нелепо это звучит, вот эта самая рыбья нога с огромными острыми когтями задевает незащищенную грудь его друга – ведь он даже не успел надеть свою броню перед боем. И он видит, как под рубашкой проступает красная полоса. А время все растягивается, настолько, что он даже успевает вспомнить того раненого крестьянина и его мертвецки-бледное лицо.

Остаток битвы он не помнил. Последнее, что осталось в его памяти, то, как он с бросился к Трэю, кажется, крича его имя, и как отчаянно орудовал факелом, расчищая путь к нему, его огненный меч вскоре погас, но это было неважно, тогда – он в этом абсолютно уверен - он мог бы убивать их и голыми руками.

Он не помнил, как к ним подоспела помощь, как все трихосомусы были, наконец перебиты. Были смутные воспоминания о том, как они добирались назад в замок, и кто-то вроде бы заверял, что все с Трэем будет в порядке, но Эсси не слушал. Потому что как может быть в порядке человек без сознания, с таким бледным, даже скорее зеленоватым, оттенком лица?

И лицо Баттисты, когда он увидел его, было тоже обеспокоенным. Он приказал доставить Трэя и всех, кого ранили, в его покои, и велел никому не заходить и не мешаться. Впервые этому низенькому пухлому человечку никто не возразил, даже король. Ну, какое-то время. Час спустя, Эсси, все так же пребывавший в состоянии коматоза, услышал, как тот орет, что если хоть кто-нибудь не выживет, Баттисте не жить, и тем, кто не выживет, тоже мало не покажется.

- Еще чего вздумали, олухи! Из-за какой-то рыбы поганой помирать! Да я вас бы всех лично повесил за такое!

Тут Эсси вышел из ступора, и, сцепив пальцы в замок с такой силой, что все, кто за ним наблюдал украдкой, всерьез начали опасаться, что сейчас он их сломает, медленно-медленно поднял голову и медленно-медленно пошел прямо к источнику шума. Король уже был за дверью, и он слышал, как они с Баттистой продолжают яростно спорить. Что там происходит?

Сердце колотилось уже где-то на уровне горла.

А потом король Эйхольм, по-прежнему в своей броне, которую так и не снял после боя, перемазанный в рыбьей чешуе, грязи и копоти, вышел из покоев лекаря. Сотни глаз – вокруг собрались и королева, и стражники, и слуги, и еще какие-то люди - были прикованы к нему. Несколько секунд лицо короля оставалась суровым и непроницаемым, затем сверкнули белые зубы.

- Ну что, народ Этхарда?! – воскликнул он. – Я поздравляю, никто не умер и не умрет! А значит, наш уважаемый Баттиста тоже будет жить! Кто справляется, как надо, с защитой государства?! Я!