Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Выживших моряков доставили на берег, где они предстали перед судом за убийство и каннибализм. Адвокат обвиняемых привел два аргумента в их защиту. Во-первых, поскольку юнгу убили не на яхте под британским флагом, а на шлюпке, находившейся в открытом море, к данному случаю не применим ни английский, ни какой-либо еще закон. Во-вторых, обстоятельства, с которыми столкнулись обвиняемые, были настолько экстремальными, что говорить о законах применительно к той ситуации вообще неуместно. Они находились в «естественном состоянии, где нет юридических прав, обязанностей или преступлений», – писал А. В. Брайан Симпсон в книге «Каннибализм и общее право» (Cannibalism and the Common Law). Ни один из аргументов не был принят во внимание, и моряки были осуждены.

Симпсон объясняет, что, хотя адвокат моряков был формально прав в толковании буквы закона, приговор по делу был вынесен на основе не столько юриспруденции, сколько политики. Судьи короны стремились таким образом дать понять публике, что их власть должна сохраняться даже в самых отдаленных артериях, соединяющих различные части Британской империи. Из прочитанного я сделал вывод, что, независимо от того, о ком идет речь – об изголодавшихся и отчаявшихся мужчинах, съевших юнгу со своего судна, или о моих гипотетических женщинах, окунающихся в международные воды, чтобы принять таблетки для прерывания беременности, – терпимость властей к беззаконию отнюдь не беспредельна.

…

Гомпертс знала, что ее миссия чрезвычайно раздражает мексиканские власти, и поэтому морская экспедиция, в которой я принял участие, проводилась чуть ли не тайно. Двигаясь со скоростью около десяти узлов, «Аделаида» за три часа добралась до невидимой границы в 12 милях от берега, о чем Берден не забыл нам сообщить. Как только двигатель снизил обороты, на палубу вышла Гомпертс. Она мягко кивнула и успокаивающе улыбнулась одной из женщин, приглашая ее спуститься в каюту, служившую врачебным кабинетом.

Там Гомпертс сделала пациентке УЗИ, чтобы уточнить срок беременности (месяц), спросила о наличии или отсутствии аллергий и перенесенных заболеваниях, а потом 15 минут рассказывала о том, что следует обдумать до аборта: о противозачаточных средствах и самой процедуре, которая может быть болезненной и сопровождаться кровотечением. «Вы уверены в своем решении?» – спросила Гомпертс. «Да», – ответила женщина, и Гомпертс вручила ей пять белых таблеток: одну мифепристона (прежде этот препарат именовался как RU-486) и четыре таблетки мизопростола.

«Мизо», как часто называют это лекарство, используют во всем мире для разных целей, в том числе для лечения послеродовых кровотечений и профилактики язв. Во многих странах он предназначен для лечения в первую очередь именно этих заболеваний. Женщины, которым настоятельно требуется прервать беременность, часто не подозревают о том, что при определенной дозировке этот легкодоступный препарат может спровоцировать выкидыш.

Чтобы таблетки быстрее усвоились, Гомпертс приказала женщинам рассасывать таблетки под языком или за щекой. Когда первая мексиканка вернулась из каюты на палубу, вниз спустилась вторая. А потом они обе, затаив дыхание, неподвижно сидели на носу яхты, не говоря ни слова.

Почти все время этого плавания за пределы территориального суверенитета Мексики я молчал, если не считать интервью с несколькими женщинами из экипажа, с которыми я говорил чуть слышным шепотом. Совет занимать на судне как можно меньше места я усвоил с первой своей вылазки в море, а в этом плавании молчал особенно старательно – и из-за интимного характера миссии, и потому, что на судне, полном женщин, я был еще более посторонним, чем обычно.

Я думал о той тишине, которую нашел на судах. Порой сидишь часами, молча глядя на море, и в голове освобождается пространство для голосов, которые обычно не слышишь или не особо замечаешь. Один моряк сказал мне, что в море очень хорошо вести разговоры с собой. Другой назвал эти голоса «шепотом души». Одни из них темные, другие нет, но все они ощущаются глубоко личными. Этот внутренний диалог был ценен сам по себе и имел отношение к моему пониманию беззаконного океана. Не потому ли многих людей, которых я встретил на этом водном фронтире, отличала независимость, с которой редко случалось сталкиваться на суше.

…