Океан времени

«Я поражаюсь уродливой цельности…»

Я поражаюсь уродливой цельности
В людях и светлых, и темных умом.
Как мне хотелось бы с каждым в отдельности
Долго беседовать только о нем.

Хочется слушать бесчестность, безволие —
Все, что раскроется, если не лгать;
Хочется горя поглубже, поболее —
О, не учить, не казнить — сострадать.

Слушаю я человека и наново
Вижу без злобы, что нитью одной
Образы вечного и постоянного
Спутаны с мукой моей и чужой.

«Когда в какой-то жизни потаенной…»

Когда в какой-то жизни потаенной
Тебя воспоминание стыда
Охватит с силой утысячеренной,
Когда и сон — страдание, тогда,
Вдруг начиная весить слишком много
И погружаясь, как свинцовый лот, —
Всю глубину, вмещающую Бога,
На дне вселенной сердце узнает.

«Есть свобода — умирать…»

Есть свобода — умирать
С голоду, свобода
В неизвестности сгорать
И дряхлеть из года в год.
Мало ли еще свобод
Вот того же рода.
Здесь неволя —
Наша доля.
Но воистину блаженна,
Вдохновенна, несомненна,
Как ни трудно, как ни больно,
Вера, — эта форма плена,
Выбранного добровольно.

«Мы в половинчатое влюблены…»

Мы в половинчатое влюблены,
Нам подозрительны слова спасенья,
И, собственной не чувствуя вины,
Мы Истине бросаем обвиненья.
Не Он людей оставил без ответа,
Но сами наказали мы себя,
Так отвернувшись от такого Света.
И, легкие решения любя.

«Бессмысленно искать причины…»

Бессмысленно искать причины,
Безвыходному нет конца:
Слова, и рожи, и личины…
Но ведь бывают и сердца,
Чья жизнь — борьба, а не гниенье,
Чья смерть — не смерть, а лишь успенье.

1940–1945

В тюрьме

Вечерело,
Солнце село,
Звезды пробовали быть,
А что было, не хотело
В серое переходить.
И еще деревья смели
Быть отдельными от мглы…
Но уже дремота в теле,
И уже на самом деле
Почернели все углы.
Небо стало сине-звездным,
Воздух — искристо-морозным,
Начиналась ночь. Тогда,
Очень бледная сначала,
Северная отыскала
В темноте меня звезда.
Мне она: «Крепись, — шепнула,
Ты, счастливец, не забыт,
На меня сейчас взглянула
Та, чье сердце так горит
За тебя, как я, светило,
Не горю в потоке лет.
Будь ее достоин». Было
Поздно. Я тогда в ответ:
«На тебе, звезде Полярной,
Слово мне дала она
Скрещивать свой лучезарный
Взор с моим. Она верна
Обещанью
Злые звуки:
Окрик часового. Стон.
Да, неволя… Но от муки
Одиночества в разлуке
Я зато освобожден.

«Я твоей оберечь не умел…»

Я твоей оберечь не умел
Жажды творчества, гордой свободы —
Мир горел,
Друг на друга вставали народы.

Я стихи сочинял
О тебе, но, живая,
Так страдая,
Как поэт никогда не страдал, —
Ты, ограбленная,
Молча радостного охраняла,
Жизнью придавленная,
Слабо так улыбалась и мало…

Ну и вот
Мой черед.

Муза