Океан. Выпуск десятый

Корабли, тяжко переваливаюсь с борта на борт, захлестываемые волной, прилагают колоссальные усилия, чтобы удержаться на плаву, не сбиться с курса, победить в неравной борьбе. И часто парусники возвращаются в порт с поломанными мачтами, разбитыми шлюпками. А другие навсегда остаются в океане…

Экипаж или гибнет вместе с кораблем, или оставляет его с мизерной надеждой на спасение… А парусник каким-то чудом сохраняет плавучесть, и его долго носит по всем морям и океанам.

И вот родилась легенда о Летучем Голландце. За столетия обезлюдевших, но удержавшихся на плаву кораблей оказалось в морях и океанах так много, что увидеть Летучего Голландца было немудрено. Рядом с легендой ходит и суеверие.

…Капитан голландского парусника Ван Страатен был осужден на вечное скитание по морям. В камзоле XVII века, прислонясь к мачте своего корабля, он носился по волнам без всякой цели и определенного курса. Встреча с ним предвещала гибель морякам…

И когда плавающих молчаливых призраков с жалкими обрывками парусины на мачтах стало очень много, люди вынуждены были заняться их уничтожением, чтобы не подвергать опасности столкновения с ними «живые» корабли. Летучих Голландцев сжигали или расстреливали из пушек военные эскадры.

Необычна судьба парусников, стоявших в Лиссабонской гавани в ноябре 1775 года. Утром океан внезапно отступил, гавань обсохла, и около трехсот кораблей легли на дно. Но вдруг тишина в гавани сменилась зловещим гулом, огромная водяная стена сразу заполнила ее. Большие трехмачтовики, поднятые со дна, как игрушечные кораблики, полетели на берег.

Так человечество узнало о цунами — гигантских перемещениях вод под воздействием подводных вулканических извержений. В 1883 году маленький островок Кракатау в Зондском проливе был почти разрушен землетрясением. Волна, поднятая им здесь, докатилась до берегов Африки, более чем за четыре тысячи пятьсот миль.

Беда, если корабль во время цунами окажется близ берега. Его спасение — в море, подальше от суши.

Ветры с бешеной скоростью мчатся над поверхностью океана, волны становятся длиннее и выше. Но вот ветер стихает, уменьшаются гребни волн, а сами они становятся более длинными и пологими. Это зыбь. Она долго сохраняется над большими глубинами и тоже представляет опасность для судов.

Вода удерживает корабль на плаву за счет давления на погруженный в нее корпус. Это сила плавучести. Если сила тяжести топит судно, то сила плавучести заставляет его всплывать. Так они уравновешивают друг друга. Не дай бог, если во время шторма на корабле переместится груз на один из бортов. Тогда нарушится остойчивость и судно потерпит бедствие или вовсе перевернется…

К счастью, клиперу «Поймай ветер» не грозили на этот раз ни шквал, ни буря, ни шторм, ни даже цунами или мертвая зыбь, расшатывающая корпус до трещин… Ему пришлось испытать штиль — то состояние, когда он, словно впаянный в водную гладь, повинуясь течениям, вместе с ними тихо передвигается то вправо, то влево, то назад, то вперед. Ощутимого сопротивления воды за кормой не было, и руль оказался совершенно бесполезен. Штиль этот привел капитана Кинга в уныние, усугубленное бессилием. Никакой двигательной силы, кроме парусов, не имелось, а они лишились ветра, висели на мачтах, как простыни на веревках в тихую погоду.

— Да, сэр, попали мы в непромокаемую, — сочувственно сказал Кингу боцман Ли, закуривая свою носогрейку. Он пыхнул дымом, пошел к борту и, послюнив палец, поднял его кверху. Ни малейшего дуновения!

Боцман тихонько и тоскливо засвистел, сложив губы трубочкой. В ответ послышался свист с бака, и со всех концов палубы стали свистеть матросы. Капитан Кинг иронически усмехнулся, но промолчал.

Таким способом дети моря пытались вызвать ветер. Но сколько ни свистели — не помогало. Оставалось еще одно радикальное средство, и боцман Ли призвал его на помощь:

— Эй, почешите там грот-мачту!

Мачту чесали в разных случаях жизни: в безветрие или по ночам, когда вахтенным мерещилась всякая чертовщина… Один из матросов с глубокомысленным видом подошел к ней и стал почесывать ее огромной корявой рукой с крепкими ногтями.

Результата никакого.

— Чеши хорошенько! — крикнул боцман.

Капитан не выдержал и расхохотался. Боцман обернулся к нему.

— Иногда, сэр, это помогает. Смеяться тут, простите, неуместно, — совершенно серьезно, с оттенком недовольства вымолвил он.

— Надо еще кашлянуть под корму. — Матрос-норвежец Янсен, который в начале плавания рассказывал про Клабаутерманна, пошел к гакаборту и, нагнувшись, громко кашлянул.

Шутки шутками, а хода нет. В чистом небе насмешливо сияло яркое солнце.

Капитан распорядился:

— Матросам отдыхать! Приводить себя в порядок. Можно помыться забортной водой…

— Есть, сэр! — ответил боцман. — Неплохо бы дать команде по порции рома…

— Хорошо. Дайте перед обедом, — разрешил капитан.

— Есть, сэр! — радостно повторил боцман и пошел вниз, чтобы сообщить морякам приятную для них весть.