Океан. Выпуск двенадцатый

Европа пристально смотрит на российских мореплавателей. Откуда, мол, вы, господа? Из города Санкт-Петербурга? Головой кивают почтительно, но в глазах настороженность и неверие. Молод город сей, столица государства Российского. Едва сто лет минуло. Молод и флот. Известно, в каких суровых обстоятельствах утверждалась прозорливая мысль Петра Первого, что великой державе «не можно быть без моря и флота». И рождался и утверждал он свое право на жизнь в дыму и грохоте сражений. Победоносных сражений! Гангут и Гренгам, Чесма и Готланд, Роченсальм и Ревель, Выборг и Корфу гулким эхом прокатились по дворцам европейских монархов, заставили их далеко различать в морских просторах бело-голубой андреевский флаг.

Пришел для россиян наконец-то черед и вояжу «около света». Но пока это только начало, что-то ждет их впереди?

Мысли возникали привычно, бежали неторопливо. Заложив руки за спину, капитан-лейтенант Крузенштерн расхаживал по верхней палубе. С бака доносились то протяжные, то разудалые русские песни. Самые бойкие матросы пускались в пляс, отбивая крепкими пятками босых ног частую дробь. При спокойном море и ровном попутном пассате вахты были нетрудными. Служители-матросы, поглядывая окрест, вели неспешные беседы об увиденном, о далеких уж теперь родных берегах. А сегодня ради знаменательного дня Крузенштерн распорядился приготовить для них праздничный обед: суп из свежего картофеля и овощей да жаркое из утки.

Крузенштерн подошел поближе послушать матросские разговоры. В одном месте рассуждали о том, что вот-де господа офицеры сказывали: достигли они самых жарких мест. Раньше-то многие опасались: каково будет в этаком сатанинском пекле? А вот гляди-ка, уже и за «линию» спустились, а российскому матросу и здесь способно. Стало быть, обнадежиться можно: даст бог, все напасти на пути преодолеть удастся.

А эти двое беседуют о свечении моря. И так и сяк прикинь, трудно в толк взять. Будто и вода, а горит; и горит, но не жжет… Чудеса, да и только!

Крузенштерн усмехнулся про себя: еще бы не чудеса! С древнейших времен поражаются этому люди. А разгадать тайны природной не могут. Одни мужи ученые утверждают, что светится газ фосфорический, выделяющийся вследствие гниения разных органических остатков, другие авторитеты считают, что это останки рыб светятся, кои в морской воде нескоро истлевают. Иные полагали здесь действие электрических сил.

Но все сие лишь догадки. А вот Георг Генрих Лангсдорф, которого здесь, на корабле, все называют Григорием Ивановичем, зачерпнул с борта «Надежды» светящейся воды, процедил ее через слой опилок, прикрытых лоскутом тонкой материи. И что же? Вода перестала светиться! А на тряпице остались какие-то темные точки. Скорее их под микроскоп! Ба! Живые организмы…

А нынче вон ученые собрались в кружок, обсуждают, как предпочтительнее измерять температуру моря на разных глубинах: с помощью цилиндра медного — гельсовой машины, изготовленной умельцем Шишориным, или термометром Сикса, хоть и изобретенным два десятилетия назад, но еще для целей сих не употреблявшимся. Последнее обстоятельство труднообъяснимо. Ведь ежели не измерять температуры разных глубин, то, следственно, мало что известно будет и о течениях морских. Простительно ли сие серьезным навигаторам?

Не сидят бездельно ученые мужи на «Надежде», и чаять можно, многое откроется им за время плавания…

Вот и капитан-лейтенант за обедом слово взял.

— Экспедиция наша, — начал он, — возбудила внимание Европы. И удача в ней необходима, ибо в противном случае соотечественники наши, может быть, еще на долгое время поостерегутся затевать подобные плавания. Завистники же России, вероятнее всего, порадуются такому неуспеху. Сегодня, в двадцать шестой день ноября сего 1803 года, сделали мы первый шаг к достижению цели. Пожелаем же предприятию нашему благополучного завершения. Государь император соблаговолил доверить мне руководство экспедицией, и я отдам этому все ниспосланные мне богом силы.

Крузенштерн обвел взглядом сидящих за столом. Макар Ратманов, Петр Головачев, Фаддей Беллинсгаузен, другие офицеры. Лица сосредоточенны, задумчивы. Одних он знал по службе, потому и пригласил на корабль, — отменные офицеры. Других отобрал по рекомендациям — достойнейших из достойных. Преданно следят за каждым его движением совсем еще юные гардемарины — Отто и Мориц Коцебу. Сколько они увидят в вояже кругосветном!

Капитан уловил холодный взгляд темных глаз. Статский советник Резанов чем-то недоволен — скорее всего, сказанным сейчас. Наделен Николай Петрович большими полномочиями и окружил себя целой свитой. Правда, при распределении мест на корабле, а их было прямо-таки в обрез, пришлось ее поубавить. Оттого и вышел с Резановым круто посоленный разговор. Держится высокомерно, вот и сегодня не пожелал взглянуть на «Нептуново действо».