Океан. Выпуск одиннадцатый

Когда выпадала возможность, Арсений Григорьевич и сам любил подняться туда, удобней устроиться в кресле и молча, не перебивая, слушать рассказы командиров. Даже ему, командующему флотом, любившему море и знавшему его, было чему поучиться у этих мужественных моряков. Они попадали не в одну передрягу и с честью выходили из них. «Учись, Головко, учись, — любил повторять он сам себе. — Как только начнешь считать, что знаешь больше всех, конец тебе как командующему».

Только он один, пожалуй, и знал, сколько сомнений и колебаний стоило ему принятие особо важных решений в первый военный год. После бессонной ночи, взвесив, как ему казалось, абсолютно все «за» и «против», он утром отдавал необходимые приказания. А спустя несколько дней, а иногда и часов, к своему стыду и огорчению, обнаруживал, что учтено не все, что следовало сделать не так, по-другому. «Маловато опыта у тебя, Головко, — говорил он себе в такие моменты. — Набирай его побыстрей. Всего четыре года назад ты вернулся из Испании в звании капитана третьего ранга. Только два года командуешь флотом». Теперь, во второй год войны, он чувствовал себя намного уверенней.

Со второго этажа слышалось пение. Командир дивизиона эсминцев Колчин прозвал комнаты отдыха командиров «каппернаум». Он уверял, что так назывались бассейны, где верующие обмывали ноги, перед тем как вступить в храм. Фисанович не соглашался с ним. По его версии так именовался библейский городок в Галилее, который посетил Христос. Так или иначе, но название быстро привилось. Головко сейчас с удовольствием поднялся бы туда и присоединился к хору голосов, но сделать это было нельзя. Он дал слово Кате просмотреть спектакль до конца. Чудачка. Она считает, что театр отвлечет его.

…Несмотря на поздний час, над Полярным стояло склонившееся к горизонту незаходящее солнце. Оно освещало голые, местами покрытые мхом гранитные скалы, дрожащие на ветру крохотные листья карликовых берез, свинцовую, в легких барашках волн воду Кольского залива.

Головко помог жене перейти по деревянному мостику, перекинутому через овраг.

— Давай прогуляемся, Головко, — предложила Екатерина Николаевна. — Давно не гуляли с тобой.

— Давно, — согласился он.

Арсений Григорьевич молчал, погруженный в свои мысли.

— Знаешь, Катя, ведь сегодня у нас годовщина.

— Какая годовщина? — не поняла она.

— Вторая, как я назначен командующим. И странно, что до сих пор не сняли. А ведь было за что.

Он усмехнулся, вспомнил, как в июле 1940 года его, тогда командующего Амурской флотилией, срочно вызвали в Москву. На следующий день вместе с наркомом Военно-Морского Флота он присутствовал на заседании Политбюро. А назавтра уже был подписан приказ о его назначении.

После относительно спокойной и устоявшейся службы на Амурской флотилии Северный флот поразил Головко масштабами своего морского театра, грандиозностью стоящих задач, сложностью и суровостью природных условий. Операционная зона флота включала Баренцево, Белое и Карское моря и составляла почти три миллиона квадратных километров. Это вдвое больше Балтийского, Черного, Азовского и Каспийского морей, вместе взятых. Широко открытое на запад Баренцево море позволяло флоту противника беспрепятственно проникать в наши воды.

Кораблей на флоте было мало. Да и самым крупным военным кораблям — эскадренным миноносцам типа «Громкий» и «Сокрушительный» и переведенным с Балтики старичкам миноносцам типа «Новик», еще дореволюционной постройки, — инструкция запрещала выход в море при волнении более пяти-шести баллов. Но инструкция инструкцией, а война войной. Критическая обстановка иногда вынуждала снижать запас прочности. И, угрожающе скрипя переборками на крутой океанской волне, кренясь так, что у видавших виды боцманов екало и обрывалось все внутри, эсминцы бесстрашно, как заговоренные, рыскали во тьме полярной ночи.

Каждый раз, когда их заставал в море нередкий в этих широтах шторм, Головко не мог сомкнуть глаз. Только хриплый, постоянно простуженный от бесконечных вахт на ветру и морозе голос комдива-1 Колчина: «Задание выполнено, товарищ командующий», — возвращал ему душевное равновесие. И все же сначала во время сильного шторма треснул на волне, но остался на плаву «Громкий», а позднее разломался и затонул «Сокрушительный».

Мало было самолетов и аэродромов, совсем мало дорог. Большие судостроительные и судоремонтные заводы только строились. И все же к лету 1942 года, несмотря на все ошибки и трудности первого года войны, на все выпавшие на долю испытания, Северный флот выстоял. Положение на сухопутном фронте стабилизировалось, угроза захвата Мурманска была ликвидирована. Флот пополнился поступившими от промышленности надводными кораблями и подводными лодками, был усилен самолетами.