Океан. Выпуск одиннадцатый

Наконец из кустов показались разведчики.

— Наконец-то! — Ольштынский вскочил и смахнул приставшую к брюкам солому. — Докладывайте, что там делается! Или лучше прямо изобразите вот здесь, на обороте карты. Рассказывай, штурман.

— Мы подошли почти к самому переднему краю… — Лейтенант карандашом нарисовал маршрут разведчиков и позиции противника. — Тут, чуть восточнее того места, где мы находимся, очевидно, стык двух частей. Кругом болота, почти непроходимая топь, камыши, руку поднимешь — не видать. Дальше на песчаных взгорках окопы, линии укреплений, проволочные заграждения, а в лесу доты и артиллерия. Танков поблизости не заметили. Вот здесь склады боеприпасов. Очень много ящиков, в каких обычно хранят патроны и снаряды. Охрана хотя и сильная, но впечатление такое, что с этой стороны немцы ничего не опасаются, все внимание вперед, где проходит оборона. Вот здесь блиндажи, а дальше, сдается, уже позиции наших. Огневая активность слабая: бросят десяток мин или снарядов с обеих сторон и молчат. Изредка завяжется короткая перестрелка — и опять затишье. Ничейная полоса метров двести, местность ровная, открытая, избитая воронками, — прямо лунный ландшафт. Днем не проскочить. Наши ничего не знают, и мы можем оказаться между молотом и наковальней. Вот дислокация огневых точек и график смены часовых. Мое мнение: прорываться именно на этом участке. Спуститься той же дорогой, какой мы подбирались. Скопиться в лощине, подстраховывая друг друга, и вперед. Бушлаты на проволоку — и баста. Но делать это следует ночью — днем все как на ладони, щелкай на выбор.

— Ну что ж, сведения полные. Какой талант, штурман, потеряла войсковая разведка в твоем лице! — засмеялся капитан-лейтенант. — Молодцы, идите отдыхайте, а мы потолкуем кое о чем с комиссаром…

Офицеры и старшины собрались в дальнем углу риги. Подняв тучи отдающей прелью пыли, чихая в ладони, уселись на брошенные на солому бушлаты.

Командир после сообщения о данных разведки объяснил план прорыва. Отряд разбивался на три части. Первая во главе с лейтенантом подбиралась к складам, без шума снимала охрану, и склад взрывали. Вторая — основная группа, которую вел командир, — ударяла напрямик с тыла по блиндажам, забрасывала траншеи гранатами и, выскочив на ничейную землю, залегала на ее середине, прикрывая прорыв остальных. Группа Долматова должна была подстраховать первую группу и потом прорываться вместе с ней. Выступление назначили на двадцать три часа, когда, по словам разведчиков, до смены караула остается совсем немного и уставшие часовые не столь бдительны. Сигнал к прорыву — белая ракета.

Едва стемнело, случилось непредвиденное событие. К командиру прибежал матрос из второй группы и сообщил, что боевое охранение их группы задержало трех человек, одетых в советскую форму. Их захватили, когда они пробирались к немецкому складу и столкнулись нос к носу с нашей засадой. Неизвестные оказали яростное сопротивление, и лишь благодаря внезапности нападения на них и явного преимущества моряков обошлось без потерь и относительно бесшумно. Задержанных доставили к Ольштынскому.

Перед ним стояли трое ребят в пятнистых плащ-палатках и касках.

— Кто вы такие и как сюда попали? — строго спросил командир у солдата, из-под каски которого выглядывал кусок грязного бинта.

— А вы кто? И тоже как тут очутились? — вопросом на вопрос ответил неизвестный.

— Сейчас я вас спрашиваю, а не вы меня, тем более говорите с офицером советского флота.

— А чем докажете? Море отсюда эвоно, ого-го где. — Боец передернул связанными руками. — А любую форму нацепить дело недолгое.

Его друзья засмеялись.

— Вот мои документы. Я капитан-лейтенант Ольштынский, командир подводной лодки «Щ-17», прорываюсь к своим. Ясно?

— Теперь ясно. — Солдат повернулся к товарищам. — Свои это. Ну а мы, — обратился к командиру, — из десятого амфибийного батальона, случайно отбились в лесу во время десанта. Обнаружили склад фрицевский, взорвать намеревались, а тут ваши навалились.

— Развяжите их, — приказал Ольштынский, — верните оружие, и пусть поступят в распоряжение штурмана, в ту группу, которая пойдет взрывать склад, — ребята, видно, толковые.

Солдатам развязали руки, и они, тихо переругиваясь с моряками, очевидно вспоминая не совсем вежливое обращение, скрылись в кустах.

— Сейчас же начать подготовку к прорыву, — приказал командир. — Все делать, как наметили раньше. Если есть вопросы, задавайте…

Когда совсем стемнело, группы вышли на исходные позиции. Над линией фронта то здесь, то там взлетали в черное небо ракеты. Как гигантский стебель цветка, они замирали, затем стебелек гас, а сам цветок, озаряя округу серебристым светом, устремлялся к земле.

Ольштынский подполз к Долматову и осторожно тронул его за плечо:

— Коля. У меня к тебе, понимаешь, просьба. Все может случиться, поэтому обещай, пожалуйста, если со мной что произойдет, позаботиться насчет Ирмы. Настоящее ее имя Ирина Калнинь. Наведи справки, в общем, разберись и, если надо, помоги. Добро?

— Обещаю, командир. Но мне кажется, что ты сам этим займешься, после того как к своим проскочим.