Океан. Выпуск восьмой

Березин разложил на маленьком столе каюты снятую с карты кальку, на которой были показаны и рассчитаны до секунды элементы маневрирования лодки в Буйном, и начал докладывать. Он напомнил, что завтра утром истекает их срок, что все возможные варианты прорыва зоны ПЛО они уже испробовали, что подобный случай уже имел место в 1940 году с Щ-421 и что вообще в соответствии с Корабельным уставом командир корабля должен управлять кораблем смело, энергично и решительно, без боязни ответственности за рискованный маневр, диктуемый обстановкой.

Первым желанием Логинова было просто отмахнуться от бредовой идеи Березина и прервать его, даже не дослушав до конца. Известно, что трудно придумать что-либо более прочное, чем устоявшаяся привычка. А для любого штурмана свято чтить лоцию, карты и Извещения мореплавателям — не только привычка, но и совершенно неукоснительное правило их штурманской службы. В лоции же русским языком было написано, что… Что там было написано, мы уже знаем. И вдруг Березин предлагает наплевать на самое святое! Логинов вскинул было протестующе руки и открыл рот, но, увлеченный порывом и логикой рассуждений Березина, решил подождать с возражениями.

А Березин между тем закончил доклад и теперь перебрасывал тревожный, ожидающий взгляд с командира на Радько. Те молчали.

Доводы Березина были хорошо аргументированы, подкреплены расчетами, в достоверности которых Логинов совершенно не сомневался. Помешать выполнить задуманное могла только лишь какая-либо совершенно непредвиденная случайность. Однако предложение Геннадия Васильевича было столь неожиданным и выходящим из рамок повседневности боевой подготовки, что Логинов, несмотря на всю очевидность выполнимости маневра, не решался сразу ни отвергнуть его, ни одобрить. Что-то в нем сопротивлялось. Тем более он помнил свое обещание Щукареву не рисковать понапрасну и заранее знал, что, даже если они и пройдут проливом благополучно, это не спасет его от гневной головомойки и обиды. Да и вообще, стоит ли заваривать всю эту кашу? Живут же люди спокойно…

И вместе с тем его увлекла идея Березина. Он даже пожалел, что пришла она в голову не ему. Подумалось, что действительно люди и масштабность их мышления меняются, когда их самостоятельность подвергается испытанию чрезвычайными обстоятельствами. И с горечью признался себе, что, будь он на месте Березина, вряд ли рискнул бы на такой шаг, просто не додумался бы до этого.

Однако, думай не думай, принимать окончательное решение все равно ему, Логинову, хотя сейчас он вводной штаба вроде бы и «убитый». Командир корабля остается командиром, и это ему, не кому-либо другому, матери доверили своих сыновей.

— Ну, что скажете, Валентин Иванович? — спросил он Радько, чтобы хоть как-то оттянуть время.

— Да я сам думал послушать вас, — совсем неопределенно «ушел на крыло» Радько. Побывавший в командирской шкуре, он хорошо понимал всю серьезность ответственности и риска, на которые шел Березин. Надо было под водой ювелирно точно пройти несколько миль по проливу, найти узкий проход между скалой и островом, умудриться проскочить через него, снова еще несколько миль идти по проливу, найти выход из него и правильно зайти в бухту Багренцовую. Малейшая ошибка в счислении или неточный доклад акустика могли привести если уж не к трагедии, то к неприятностям превеликим.

Беспокойных людей Радько любил и, если это было в его силах, поддерживал их. Но сейчас он был представителем штаба флота, и спрос с него — случись что — будет особый. Не пощадят. И Радько попробовал вывернуться.

— А не слишком ли вы рискуете, Березин? Я, конечно, ценю ваше похвальное рвение во что бы то ни стало выполнить боевое задание. Но прежде чем принять окончательное решение, мне кажется, необходимо соразмерить степень риска и его возможные последствия с целесообразностью идти на него. Я уж не говорю о том, что мы в какой-то мере нарушим правила плавания на театре. Так вот, как представитель штаба флота и его посредник я убедился, что вы, товарищ Березин, тактически грамотный офицер, созревший для командования лодкой, что вы сделали все, чтобы прорваться в Багренцовую, и что сегодняшняя неудача — не ваша вина: противник оказался сильнее. Что же, вашей лодке противостояла целая бригада. И претензий к вам, товарищ Березин, у меня нет.

Ни Логинов, ни Березин не поняли точно: против Радько или за? Логинов про себя ухмыльнулся и переспросил Радько:

— Я так и не понял, как вы относитесь к предложению моего старпома.

Тот пожал плечами:

— Николай Филиппович, я думаю, что пора восстановить, так сказать, статус кво. Будем считать, что действие вводной закончилось и вы «ожили», стали вновь командиром лодки.

Ну и хитрован же все-таки этот Радько! Одним махом он полностью снял с себя даже тень ответственности на тот случай, если что-нибудь произойдет, и всю полноту ее переложил на Логинова, заставив его крепко призадуматься. Логинов несколько мгновений поразмышлял и решился: