Океан. Выпуск восьмой

Он не знал, сколько времени так просидел. Когда устала спина, Степан поднялся, снова обошел пространство, где были он и темнота. Тщательно ощупав стену, Степан так и не обнаружил следов двери и вообще ничего не обнаружил. Но теперь он знал, что помещение круглое, звуков никаких стены не пропускают, потолок высокий, по крайней мере, Степан не смог его достать, хотя и пытался прыгать с поднятой вверх рукой. Ему сильно хотелось есть, но на его окрик в темноту никто не отозвался. Потом Степан попросил воды, и опять темнота молчала. Он предполагал, что за ним наблюдают, его слышат. Степан чувствовал, как кто-то смотрит на него, но, может быть, он ошибался, ведь мерещились ему серебристые пчелки и зеленый туман.

Он двинулся вдоль бесконечной стены, через каждые три шага останавливался, колотил по стене кулаками и, срывая голос, кричал:

— Откройте! Откройте! Откройте…

Теперь он не считал ни шагов, ни остановок. Как и тогда, в море, сейчас его мучила жажда. Губы потрескались, язык одеревенел, и теплое удушье уводило в небытие…

* * *

Момент возвращения к нему сознания Степан определил довольно точно. Он вспомнил, что в темноте ни разу не открыл глаз, и сейчас за сумерками увидел небольшую люстру прямо над головой. Степан закрыл глаза, и люстра исчезла.

— Как чувствуете себя, господин Бакшеев? — услышал он ласковый голос.

Степан повернул голову и затылком ощутил подушку. Он не ответил на вопрос, помедлил и открыл глаза. Люстра была на месте. Бакшеев приподнял голову, люстра сдвинулась с места, выдвинулось улыбающееся лицо мужчины в очках.

— Мы очень рады приветствовать вас, господин Бакшеев, — сказал человек и повторил вопрос: — Как вы чувствуете себя?

— Спасибо, хорошо, — буркнул Степан. — Уже вечер?

— Нет, сейчас полдень. На вас светофильтры. Наверное, вы можете их уже снять.

Степан поднял руку к лицу, и сумерки исчезли.

«Странное дело, — подумал он, — куда девалась жажда? Мне почти не хочется пить».

Он остановил взгляд на узком графине с вишневого цвета жидкостью.

— Вы уже выпили два таких графина, — сказал человек в очках. — Но если хотите еще…

Степан покачал головой.

— Где я нахожусь? — резко спросил он.

— У друзей, господин Бакшеев, у ваших друзей! — воскликнул незнакомец.

— Я настоятельно требую встречи с советскими представителями, — сказал Степан.

— Ну зачем так торопиться? Мы выяснили, что вы действительно есть Степан Бакшеев. Наши сотрудники несколько поторопились… Теперь вам лучше чем кому-либо, понятно, как это неосторожно — торопиться.

— Я продолжаю настаивать, — сказал Бакшеев.

— Видите ли, — продолжал человек в очках, — нам стало известно, что вы биолог, специалист по головоногим моллюскам и китообразным…

— Какое это имеет значение в данной ситуации?

— Не хотите ли пить? Ах, простите, я забыл предложить вам завтрак. Вы сможете подняться?

Завтрак подали сразу, он был изыскан и обилен, но Степан поел немного, хотя с трудом сдерживал желание проглотить принесенную еду.

Когда убрали посуду, Степан узнал, что от него требуется несколько консультаций по ряду биологических вопросов, связанных с его специальностью. Это совсем недолго, а потом его отправят домой.

— Считайте, что этим вы отплатите за наше гостеприимство, — ласково улыбаясь, сказал человек в очках. — А сейчас отдыхайте, работу начнем завтра. Хотите почитать? Я пришлю вам русские книги. Чехов, Достоевский? Хорошо?

До вечера Степан Бакшеев валялся в постели, бездумно просматривая «Братьев Карамазовых», книга была издана на русском языке в Харбине. Когда за широкими решетчатыми окнами стало темнеть, его охватил страх.

Принесли ужин. Степан сказал пожилому японцу-слуге:

— Прошу вас, не выключайте на ночь свет. И если можно, снотворное…

Старик кивнул головой.

Утром пришел человек в очках. Он принес Степану новую одежду, вежливо пожелал доброго пути, проводил до выхода и простился у крыльца небольшого домика.

«А где тюрьма?» — подумал Степан, и тут к нему подошли два крепких парня в светлых костюмах.

Они взяли его под руки, как берут больных, бережно и аккуратно, и повели к большой легковой машине, стоявшей поодаль.

Ехали часа полтора-два. Бакшеев прикидывал время по солнцу.

Они проехали город, два небольших поселка и там, где дорогу пересекло шоссе, остановились.

— Извините, — сказал один из сопровождавших, — мы завяжем вам глаза. Во избежание неприятностей советуем не пытаться срывать повязку.

Он поднес к лицу Степана черный платок, ловко набросил его — повязка плотно охватила глаза.

Степан почувствовал, как сбавила ход машина и через минуту остановилась.

— От господина Каваматы, объект «Ниссан-мару», — сказали с переднего сиденья.

Послышался короткий окрик, машина медленно тронулась.

Когда Степана вывели из автомобиля, он ощутил на лице ласковое прикосновение влажного теплого ветра. Резко пахло гниющими водорослями.

«Море, — подумал Степан, — море…»

Его тронули за локоть, предлагая идти, и Степан принялся считать шаги, двенадцать — прямо, свернули налево, еще двенадцать, теперь направо и, кажется, вниз, девятнадцать шагов… Проводники, держащие Степана под руки, остановились.