Океан. Выпуск второй

Вскоре после первых выходов в море появление мурен рядом во время охоты перестало меня тревожить. Бывало, что и неожиданная встреча с муреной в темном гроте заканчивалась мирно. Мурена, очевидно чувствуя, что я не собираюсь ее обижать, уползала своей дорогой. Но по-прежнему всякий раз при встрече с этой хищной рыбой в сознании возникал все тот же вопрос: неужели мурены Древнего Рима настолько отличались от современных, что их лакомым блюдом было человеческое мясо?

Не знаю, скорее всего, мне так и не удалось бы в этом разобраться до конца, не встреться мне книга французского ученого Пьера де Латиля «Подводный натуралист».

Латиль, скрупулезно изучив все имеющиеся литературные источники и проведя тщательные наблюдения за муренами, пришел к единственно возможному выводу: мурены никогда не питались человеческим мясом и в наше время не могут поедать его просто в силу строения своей пасти.

Далее Латиль обнаружил, что в Древнем Риме словом «мураэнае» назывались речные, морские угри и миноги, которые, конечно же, и содержались в бассейнах римских патрициев.

Французский ученый установил и виновников, которые положили начало зарождению столь страшной легенды о муренах. То были философ Сенека[22] и римский натуралист Плиний Старший[23]. Один, описывая, возможно со слов своего отца, пышный обед, даваемый однажды патрицием Ведиусом Поллионом, рассказал, как амфитрион приказал в присутствии гостей казнить своего раба за то, что тот случайно разбил хрустальную вазу. Казнь заключалась в том, что раба должны были бросить в бассейн, где разводились «мураэнае», то есть угри и миноги. На обеде присутствовал император Август[24]. Раб бросился ему в ноги, прося иной смерти, но только не в бассейне. Император, потрясенный жестокостью патриция, помиловал раба. Натуралист же Плиний «списал» этот случай у Сенеки в свою 37-томную «Естественную историю», при этом опустив важную деталь о том, что приказ патриция не был приведен в исполнение.

Восстанавливая истину, Латиль не пожалел юмористических высказываний в адрес своих коллег, которые списывали друг у друга басню о муренах и придавали ей тем самым все большую достоверность.

Так иной раз в жизни случается, что правда с трудом становится на ноги, в то время как ложь и выдумка с легкостью обретают крылья.

Нынче, например, из книги в книгу принялось путешествовать утверждение, что у мурен такие страшные и длинные зубы, что эти рыбы никогда в своей жизни не закрывают рта. Удивительно, за что же бедняжек мурен, тем более если они не ели рабов, так наказала природа, в которой, как известно, все правильно и гармонично. Мурена просто часто открывает рот, чтобы через него пропускать в жаберные отверстия свежую воду и таким образом дышать.

Итак, мурена опасна только в обороне. Убедившись в этом на практике, я очень скоро привык к их присутствию рядом и не обращал на них особенного внимания. Однако постоянно помнил о силе их челюстей. Об этом весьма красноречиво напоминала мне левая рука Оскара, еще одного моего товарища по охоте, у которого первые фаланги безымянного пальца и мизинца однажды остались в пасти мурены.

Все же если кому-либо и придется стрелять в мурену, то выстрел следует производить предельно точно в голову, где расположен мозг, или в открытую пасть так, чтобы стрела пронзила нижнюю челюсть сверху вниз. Это удержит мурену на стреле и лишит ее возможности сомкнуть пасть, а значит — нанести вам ранение.

3. «МОРСКОЙ ДЬЯВОЛ»

Тайна непременно порождает поэта, а «терра инкогнита» — искателя приключений, готового пожертвовать жизнью во имя ее открытия.

Из дневника старого адвоката

Мое знакомство с «морским дьяволом» состоялось давно. В Акапулько на побережье Тихого океана, должно быть добрых двадцать лет назад, я обучался технике прыжков с трамплина на водных лыжах.

Отрываясь от скользкой поверхности трамплина, я выносил тело, как это обычно делают горнолыжники, слегка вперед, и мне никак не удавалось «приводниться» — я непременно уходил под воду.

— Смотрите, — сказал после одного из таких погружений тренер, добродушный, огромного роста мулат, — как бы не оказаться вам в объятиях дьявола моря!

Когда я спросил его, что означает эта шутка, он даже разобиделся, а к вечеру принес мне в отель засушенного «морского дьявола».

— Этот еще ребенок, а взрослые обхватывают и уносят в пучину.

Действительно, сушеный «дьяволенок» производил волнующее впечатление своим сходством с человеческой фигурой. У «дьявола» были ноги (был, правда, и хвост), туловище и плавники наподобие рук. Крупная голова с рожками, высокий лоб, широкий рот, над которыми, словно два глаза, виднелись брызгальца.