Океан. Выпуск второй

Альбертико оказался проворным пловцом. До дна было не более трех метров — он ловко нырял, правильно пользовался подводным ружьем, умело распознавал места, где скрывалась рыба, и поэтому очень быстро стал равноправным членом нашей команды.

Метрах в двухстах от берега, параллельно ему, на голубой воде четко обозначалась темно-синяя линия. Мы знали, что это так называемая бровка, за которой резким перепадом дно уходит на глубину до сорока метров. По обрыву вниз там было много трещин, расщелин, подводных гротов, в которых любит стоять рыба.

Однако мы сознательно держались от обрыва на некотором расстоянии, так как это было опасно: на большой воде легко могла произойти встреча с любым морским хищником, а с нами охотился мальчик. Небольшой ялик, в котором сидел старый рыбак, лежали запасные ружья и куда мы складывали добытую нами рыбу, в лучшем случае мог бы принять на борт лишь еще одного человека. А нас в море было трое.

Мы не хотели рисковать. Но, как часто случается на охоте, увлеклись и незаметно для себя оказались у бровки.

Ялик стал еще быстрее загружаться рыбой. Альбертико действовал не хуже нас, взрослых. Он безошибочно различал съедобную рыбу от несъедобной, обходил щели, где сидят в ожидании зазевавшихся рыбешек мурены; заметив более крупных рыб, с которыми ему трудно справиться самому, он вовремя подавал сигналы нам. Ныряя по нескольку раз, он без посторонней помощи извлекал из нор подстреливаемую им добычу, настойчиво преследовал не подпускавших близко осторожных морских окуней.

Я видел, как он раз пять спускался к одной и той же расщелине и подолгу, пока хватало воздуха в легких, замирал у выхода из нее. В конце концов за терпение и настойчивость он был вознагражден: на стреле ружья оказался увесистый тупорылый промикропс — редкая и вкусная рыба. Сдержанный на похвалы доктор и тот, по-русски подняв кверху большой палец, поздравил сына.

В тот день вообще охота была на диво увлекательной и успешной.

Мы не охотились еще и получаса, а на моем счету уже было три лангуста, два синих скара (губаны), две отливавшие золотом «собаки», морской окунь фунтов на пятнадцать и крупный серый луциан.

С трудом, после долгой борьбы — стрела изогнулась, как спица в поломанном колесе, — я наконец извлек из узкой трещины в скале, скрытой незначительным выступом на глубине двенадцати метров, каменного окуня. Весил он килограммов десять, не менее. Забросив его в ялик и перезарядив ружье новой стрелой, я собирался было проверить соседнюю с трещиной нишу, как вдруг увидел картину, которая заставила меня содрогнуться.

Альбертико с вытянутым вперед ружьем опускался вниз по обрыву, преследуя попугая, и ничего кругом не видел. А прямо на него двигалась двухметровая акула. То была белая акула-людоед, которая в Карибском море не уступает в свирепости ни тигровой, ни рыбе-молоту, ни акуле-мако.

Короткое заостренное рыло, полная острых треугольных зубов пасть, маленькие жестокие глазки, мощное, правильной формы торпедообразное тело внушали панический страх всем без исключения обитателям моря.

Я немедля поспешил к мальчику. Акула сделала легкое, еле заметное движение хвостом и замерла на месте. Потом поплыла в сторону. Агрессивные намерения ее проявились сразу. Хищница ничуть не боялась нас и, описывая ровные полукруги, продолжала приближаться, не спуская взгляда своих тусклых глаз именно с мальчика.

Оказавшись рядом с Альбертико, я увидел, что он не испугался. Он не струсил, даже когда акула, опустившись на большую глубину и набирая скорость, пошла в атаку. Я нырнул хищнице навстречу, готовый выстрелить. Но та вовремя отвильнула.

Мы с Альбертико стали спиной друг к другу и поспешили отвинтить наконечники: это всегда делается при встрече с акулой, если нет желания помериться с ней силой, — тупая стрела без наконечника наносит хищнице укол, но не остается в ее теле. Мы готовы были к обороне, и я подумал: «Как же так, почему доктора нет с нами?» На секунду подняв голову над водой, я увидел и вовсе не объяснимую картину: опытный и смелый подводный охотник, который не мог не понимать смертельной опасности, нависшей над его сыном, плыл не к нам, а к лодке.

Между тем акула снова пошла в атаку. Теперь близость ее была настолько рискованной, что мне, нырнувшему ей наперерез, пришлось выстрелить. Хищная тварь метнулась в сторону, но метрах в пятнадцати от нас остановилась. Укол стрелы без наконечника не причинил ей вреда.

Пока я перезаряжал ружье, для этого надо всего секунд десять — пятнадцать, к акуле присоединились еще две. Положение становилось критическим. Надо было как можно скорее подзывать лодочника.

Подняв голову над водой, я увидел доктора, плывущего к нам от лодки со стремительностью хорошего спортсмена на дистанции.