Океания. Остров бездельников

Под шорох безукоризненно чистого гравия мы подъезжаем на машине Сельскохозяйственной помощи женщинам к резиденции. Ник звонит в дверь, и нам открывает житель Соломоновых островов, который чувствует себя крайне неловко в униформе дворецкого. Прошло совсем немного лет с тех пор, как я заявлялся на подобные мероприятия незваным гостем, поэтому сейчас немного нервничаю и слегка присаживаюсь, чтобы брючины доходили до ботинок.

— Мои дорогие! — восклицает дама в блекло–зеленом бархатном платье и жемчугах. В одной руке она держит бокал с шампанским и смятую салфетку, а в другой — сигарету с длинным столбиком пепла, который явно не поддается силе земного притяжения. Ее грудь и густо напомаженные губы усыпаны крошками песочного печенья.

— Паула, мы привезли с собой нашего друга Уилла. Он живет неподалеку от Мунды.

— В провинции? Как замечательно. — И она целует меня в щеку, а я ощущаю ее влажные и липкие губы. — Я бы тоже хотела поехать туда… ну, мне все равно куда.

Я выпрямляюсь, опасаясь, что у меня сведет ноги.

— Надеюсь, вы не возражаете против моего появления…

— Возражаю? С чего бы мне возражать? Чем больше народу, тем веселее. — Она криво улыбается и начинает игриво перебирать свой жемчуг. — Надеюсь, это вы не будете возражать против всех этих чудовищных зануд, которые окажутся здесь сегодня вечером. А куда я поставила этот несчастный джин?

И она устремляется по направлению к клозету, оставляя за собой след из пепла и сигаретного дыма.

— Это жена, — хихикает Ник. — Подожди, когда познакомишься с его превосходительством! Мы называем его Венценосным Ронни.

Мы проходим через почти пустую комнату, спускаемся по широкой лестнице и оказываемся в большом саду. Воздух насыщен запахами парфюма, купленного в бутиках аэропорта, и атмосферой значительности.

Точно так же, как некоторые вступают в специальные общества, чтобы воссоздать события английской гражданской войны, или напяливают на себя костюмы 1940–х годов, чтобы исполнить джиттербаг, я вдруг оказываюсь в колониальном обществе поклонников дебоша, цель членов которого заключалась в том, чтобы пространно разглагольствовать, а потом напиваться до беспамятства. Все шло хорошо.

Точно так же, как и светское общество Гримбла на островах Гилберта и Эллис, группа экспатриантов на Соломоновых островах была незначительна, поскольку они жили на удалении двух месяцев пути от друзей и родственников и не входили в верхнюю десятку аванпостов Британской империи. И действительно, на протяжении многих лет ими почти единолично управлял первый британский уполномоченный Чарлз Моррис Вудфорд, назначенный главой протектората в 1896 году. В течение почти двадцати лет он с помощью пары дюжин сотрудников отвечал за сто тысяч островитян, большинство из которых энергично занималось охотой за головами. Получая лишь гражданское жалованье и ведя исключительно скромный образ жизни, он правил Соломоновыми островами вплоть до своей отставки в 1915 году. И все эти годы принципиально ходил безоружным, пытаясь убедить воинственных островитян в достоинствах мирного сосуществования. Он создал систему управления и судопроизводства, которая действует по сей день.

Он несомненно пришел бы в восторг от образа жизни сотрудников благотворительных фондов, наводнивших острова после обретения ими независимости: регулярные рейсы на родину, дома, машины, занятия по дайвингу, страховки, пенсии и, конечно же, целые связки нулей в необлагаемых налогами зарплатах. И все это воспринималось как само собой разумеющееся. Однако, если бы в его обязанности входило регулярное посещение подобных мероприятий, возможно, это слегка остудило бы его пыл.

Сцена, увитая ветвями деревьев, была подготовлена для выступления местного ансамбля, члены которого предстали облаченными в традиционные костюмы, состоявшие из листьев и ракушек. Их вид резко контрастировал с мягкими костюмами и нарядными платьями гостей. Казалось, вечеринка длится уже не первый час, и проходящие мимо незнакомцы так и норовили поздороваться со мной. Многие уже беседовали на повышенных тонах. Африканец с бледным оттенком кожи принес нам выпивку: держа все три стакана в одной руке, он наполнил их до отказа.

— Отличная вечеринка. Да, отличная вечеринка. На старину Ронни всегда можно рассчитывать. Вы англичанин? — спрашивает он меня, совершая круговое движение рукой и подавая мне стакан.

— Да.

— Ну, будь здоров, старик, — смеется африканец и, задрав голову, делает глоток из бутылки, которую держит в руке.

Ник и Джейн быстро исчезают, захваченные какими–то знакомыми американцами, и я остаюсь в одиночестве среди все усиливающего шума. То и дело до меня долетают обрывки разговоров:

— А почему бы тебе не позволить собаке пользоваться парадной дверью, а прислуга пусть ходит через черный ход, — спрашивает дама с выщипанными бровями и налившимися кровью глазами.

— Пусть ходят где хотят, главное, чтобы никто из них не пользовался бассейном, — отвечает мужчина с чернильно–черными волосами и седыми корнями, которые отблескивают в лучах праздничного освещения.