Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы

Вот и все, что успела заметить Рябинина, когда отдернулся ситцевый полог, разделявший комнату надвое, и перед нею предстал сам Сорокоумов.

Ирине Павловне сразу вспомнилась шхуна, четкая стремительность ее мачт, поразительная легкость корпуса – все, чего коснулась творческая мысль мастера.

Каково же было ее удивление, когда она увидела маленького седобородого старичка в заплатанной кацавейке, с хитро бегающими лукавыми глазками. Домашний шерстяной колпак покрывал его маленькую головку, и от этого старичок казался волшебным гномом из детской сказки. Но что сразу поразило Рябинину, так это лицо мастера и капитана: чистое, румяное, как у младенца, оно не имело ни одной, даже мельчайшей, морщинки.

Сорокоумов пригласил гостью к столу, где шипел самовар, горкой лежали пышные «челноки» с крупяной начинкой, а в миске была «кирилка» – кушанье коренных поморов, состоящее из смеси ягод, рыбы, молока и ворвани.

Ирина, еще не совсем веря, что перед нею сидит человек, построивший шхуну, осторожно спросила – не сможет ли он показать чертежи. Она уже не решалась просить большего, ей хотелось узнать хотя бы схему расположения рангоута и такелажа.

Антип Денисович неожиданно рассмеялся ядовитым смешком:

– Чертежи на снегу были, а ручьи побежали да смыли. Так и строил ладью на глазок.

– А сколько же лет плавает ваша шхуна?

– Да уж теперь, кажись, на тридцать вторую воду пойдет. И еще столько же просидит на воде, дочка. Больно уж лес добрый!..

Звонко прихлебывая чай с блюдечка, он улыбался.

Ирина Павловна поняла, что с этим стариком надо держать ухо востро, и решила идти напрямик.

– Антип Денисович, – сказала она, – без вас ничего не ладится. Способны ли вы снова повести шхуну в море?

Ее поразила та легкость, с которой он дал согласие:

– Море – это горе, а без него, кажись, вдвое. Я поведу шхуну, тем более карман хоть вывороти, словно в нем Мамай войной ходил.

– Вы подумайте, – осторожно вставила Ирина Павловна.

Сорокоумов обиделся:

– Сказываем слово – так, стало, не врем, дочка.

– Но вы даже не спросили, куда идет шхуна.

– А мне хоть на кудыкало. Есть Спас и за Грумантом.

– В Спаса не разучились верить?

– По мне, так в кого хошь верь. Все равно: спереди – море, позади – горе, справа – мох, слева – ох, одна надежда – Бог!..

– Ну так, значит, договорились? – решила закрепить разговор Ирина Павловна, боясь, что этот странный старик раздумает.

Сорокоумов хитро подмигнул в ответ:

– А кто надо мной начальствовать будет?

– Ну хотя бы я!..

– Молода еще, дочка. Выпей сначала воды, сколько я беды. Ну-ка, скажи, какой самый страшный зверь на севере?

– Комар.

– А ведь угадала! Ну, а какой самый длинный конец на корабле и какой самый короткий?

– Короткий – не знаю, а самый длинный, наверное, будет ваш язык, Антип Денисович, – улыбнулась Ирина.

– Тоже угадала! Молодец!

И посыпались вопросы, которые Сорокоумов задавал, даже не ожидая на них ответа:

– А какога дерева нет на севере?.. А где баян изобрели?.. А куда водяные черви от Святого Носа делись?.. А как медведи в воду влезают?.. А как олени рыбу ловят?..

Ирина Павловна сказала, что ставит ему условия. Сорокоумов мгновенно насторожился:

– Какие?

– Вы не будуте распускать руки, как делали это раньше.

– Хорошо, дочка. Буду по пословице держать голову наклонно, а сердце покорно. И ты еще, погоди, полюбишь меня, за что Иван Грозный полюбил Ченслера, – за ум и длинную бороду. Только и у меня будут условия.

– Какие?

– Задаток, капитанская фуражка с «капустой» в придачу и команда та, которую пожелаю.

– А что за команда?

– Мои сыновья. Каждогодно государству столько мяса да ворвани промышляют, что никакой мясной ферме за ними не угнаться. Их за это даже на фронт не отпускают, броню дали. Вон они у меня какие!..

Он показал на фотографию молодого широколицего парня в светлой зюйдвестке, весело рассмеялся:

– У меня сыновей четверо, а четырех портретов и не требуется. Все они как четыре капли воды. Завел одну фотографию, а любуюсь на всех сразу.

– А кто они – морские зверобои?

– Ты что же, не видишь, дочка! К мореходному ремеслу сызмала приучены, а умники такие, словно каждому по сто голов в шею ввинчено. Вот ужо я их на шхуне заставлю батьку уважать. Чтоб «капусту» на фуражку обязательно!

– Теперь как насчет вашего заработка?

– Эх, дочка! – игриво отмахнулся старик. – На море-океяне, на острове Буяне, стоит бык печеный, в боку чеснок толченый, а ты с одного боку режь, а с другого ешь!

Ирина Павловна уже начала уставать от болтливого старика. Поднявшись из-за стола, она сказала:

– Ну, ладно, тогда надо собираться. Дело не ждет.

– А чего мне собираться? Брюхо вот с собою прихвачу. Да зубы еще нешто. Ну… язык. Смотришь – и проживу зиму-то припеваючи!..

Когда Ирина Павловна уже спускалась вниз по лестнице, она слышала, как Сорокоумов окликнул стиравшую женщину:

– Катеринка! Тащь сюда шкалик. У меня сегодня праздник – я снова стал шкипером!

«Шарнгорст» и джунгли