Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 1

Вышедший из вагона Ильич застыл. В юности он часами просиживал в читальном зале. Пролистывая старинные фолианты вживался в старый Санкт-Петербург. Приезжая в Ленинград, бродил по его улицам, посещал музеи и театры. Возможность воочию увидеть город начала века привела Мишенина в трепет. Проняло даже скептика Федотова.

— Ну как? — осторожно спросил Борис, забирая у него саквояж.

— Мне почему-то казалось, что это случится позже, — невнятно ответил Ильич.

— Ты о чем?

— Понимаешь, пятидесяти лет не прошло, а детище архитектора Тона уже отличается от своего московского «близнеца». Смотри, рядом с царскими апартаментами уже пристроен флигель приема ручной клади.

Цепкий взгляд агента охранки испортил идиллию, заставил вернуться к реальности.

— Ильич, поехали, тут этими козлами пахнет, — кивок в сторону типа в котелке.

Внимание привлек колоритный извозчик. Был он чем-то похож на разбойника Крутояра. Кудрявая борода, черные кудри из-под щегольской шапки-папахи, дубленый тулуп, кнутовище за подпояской.

Заметив внимание, тот сразу приосанился.

— Далече везти, барин? — спросил без тени холопства в голосе.

— На Аптекарский остров.

— А там, стало быть, куда?

— Электротехнический институт. На Песочной.

— Ученые, стало быть, — с деланным уважением констатировал «Крутояр».

Догадываясь, что клиенты приехали издалека, он не спеша накручивал цену:

— Ох, и грязишша там, — но, не дождавшись ответа, вздохнул. — Ну, ладноть! Из уважения к вашей профессии, за двохгривенный мы стакнемся!

Борис понимал, что это дороговато, но спорить сегодня не хотелось.

— Стакнемся, столкнемся да не перевернемся, — передразнил он извозчика. — За час управишься, значит, стакнемся. А нет — не взыщи: больше гривенника тебе не видать.

— Так что ж мы стоим?! — извозчик от нетерпения аж закружился на месте. — Пожалуйте, стало быть, в экипаж!

Экипаж оказался легкой на ходу пролеткой, при рессорах и на резиновых колесах. Под причудливо изогнутой дугой покачивался колокольчик. Кобылка тонконогая, без капли лишнего жира. За сохой такие не ходят.

— Ты ведь, братец, не из крестьян? — проверил догадку Федотов.

— Не-е, — возница презрительно сплюнул. — Мы потомственные. Сызмальства при лошадях.

Пролетка резво покатила по брусчатке Невского. Проспект по праву считался главной улицей столицы. В центральной его части были проложены две линии конки. Там, где они сходились, в небе блистал адмиралтейский шпиль. Город уже обрел знакомые для друзей очертания, хотя многие здания оказались «ниже ростом». Строились банки и правления акционерных обществ. Многие дома от гостиницы Знаменской были еще двухэтажными, но некоторые уже надстраивались до привычных четырех-пяти этажей. По сравнению с Москвой чувствовалось, что этот город — столица Великой Империи.

Возница огорошил:

— Вы, барин, зараз попонкой укройтесь. Омнибуса будем перегонять. Народец у нас сволочной — того и гляди плюнут с анпериала.

Омнибус оказался ярко раскрашенной повозкой на конной тяге. Он как раз подворачивал к тротуару. Пристяжной мышастый битюг, задрав укороченный хвост, гадил на мостовую. Пассажиры сидели не только внутри салона, но и на крыше. Один из них, конопатый, в тужурке с блестящими пуговицами, по внешнему виду студент, рукой показывая на Мишенина, засвистел в два пальца.

Извозчик, приподнявшись на облучке, закричал:

— Эй, рыжий! Ты в заднице, стал быть, дырку заткни! Все фонари перетушишь!

Лошадка, по дуге обгоняя омнибус, ускорила ход. Тележка чуть слышно подрагивала.

— А что тот конопатый на крыше свистел, да на нашего Ильича пальцем указывал?

— Это… — возница смущенно заерзал на облучке, — товарищ ваш, стало быть, не обидится?

— А чего ему обижаться? Ты ж не свистишь?

— Больно уж барин похожи на нашего нестуляку Куропаткина. Я как глянул издали… Тоже чуть было не обмишурился.

Копыта зацокали по пролетам Аничкова моста. Бронзовые укротители коней барона Клодта, как и многие годы спустя, занимались своим вековечным делом, не обращая на проезжих внимания.

— Алексей Николаевич Куропаткин? Он же главнокомандующий? — воскликнул польщенный математик.

— Был главнокомандующим, да весь вышел! — зло ухмыльнулся извозчик. — Он таперича, стало быть, заместо Линевича первой армией командует. Фу-ты, ну-ты. Главнокомандующий! Только я так скажу, господа ученые! Полководец из нашего нестуляки — все одно, что из говна пуля. Мукден-то япошкам отдал не за понюх!

Федотов затрясся в беззвучном хохоте. Возница скосил глаза на приунывшего Мишенина. Ужасаясь будущим злодействам Зверева, Ильич спросил тоном заезжего ревизора:

— А что ж ты студенту кричал?

— Так это… для куражу.

Слева остались Садовая и Гостиный двор. Оттуда, по Нарвскому тракту к торговому центру города непрерывным потоком тянулись обозы. За Гостиным двором находились Морской, Мучной и Мариинский рынки. Дальше шли Апраксин и Щукин дворы. Вперемешку с лавочками и рынками по Садовой тянулись трактиры, распивочные и обжорные ряды. Далее вниз по улице располагался целый ряд доходных домов.