Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 2

В ту ночь правительственные войска отхлынули и зверевское воинство во главе с морпехом благополучно ретировалось, но на выходе из Гусятниковского переулка нос к носу столкнулось с казаками. Будь у них больше опыта, обошлось бы без стрельбы, но поленился Дима Зверев повести своих орлов ночными дворами. Поперлись, как удобнее, за что и поплатились. Благо что за спиной стоял полугодичный тренинг занятий стрешаром, завершившийся снайперской подготовкой. Грамотное распределение целей и мгновенная стрельба были вбиты в подкорку, поэтому окрик урядника совпал с движением казачьих карабинов и огнем курсантов. Пять выстрелов казаков ушли в молоко, но шестая пуля достала стоявшего в арьергарде Фазу. Будь это прицельный выстрел, зацепило бы кого-нибудь из передовых стрелков, но хрен редьки не слаще. Гришу Пилюгина швырнуло на заснеженную мостовую. Навыком оказания помощи курсанты худо-бедно владели перебинтовали и жгут наложили вовремя, но осложнение едва не привело к трагическому финалу. Две недели между жизнью и смертью курсант не помнил, зато навсегда запомнил бывший морпех Северного флота.

А могла ли стычка с казаками кончится иначе? Да запросто. С Димоном служили три парня с Дона и у него было время разобраться в менталитете потомков здешних казачков. Жесткие, гордые, готовые бескомпромиссно отстаивать свою свободу, вот что отличало их от окружения. А ведь за четыре поколения многое выдохлось. Здешние казаки — настоящий служивый люд, с малолетства готовый к кровавым делам, а лежащий поперек седла казачий карабин стреляет почти мгновенно. Просто расслабились казачки и не выставили авангарда. К тому же двигались они от центра Москвы и их карабины смотрели влево, а курсанты вышли к перекрестку справа от служивых. Расплатой стали их жизни.

До сего случая Димон не то, чтобы не понимал всех рисков, но предыдущие успехи плюс воздействие киношек, имело место быть. Лишь спустя неделю Дмитрий Павлович осознал, на сколько он был близок к полному провалу — пуля из трехлинейки убивает даже вернее выпущенной из навороченного «Вала» или «Кохлера». Достаточно было потерять двоих-троих курсантов, и утечка информации гарантировалась. Следом медным тазом накрывался его клуб и здравствуй дорогая эмиграция. Ко всем прелестям впереди маячила потеря контроля над доходами стрешаровского бизнеса и проблемы у Федотова. «Получалось, как в том анекдоте: „Ни хрена себе сходила за хлебушком, — сказала голова, выкатываясь из-под трамвая“».

Игра с властью в войнушку оказалась много опасней ликвидации банды Седого. За такое могли запросто прихлопнуть. Но и это еще не все — сейчас, окрыленные дурной победой курсанты мечтали о продолжении.

— Лев, плесни по чуть-чуть, есть разговор.

Зима и революционные события стрелковому бизнесу явно не способствовали, зато на пустующей базе можно было без помех поговорить. До недавнего времени здесь квартировали питерские курсанты. В начале января светает поздно и дефицит света восполняется свечами, зато стоящей на отшибе баньке тепло. Опять же из окошка отлично просматривается единственная тропинка и посторонний незамеченным не подберется. Сегодня здесь узким кругом собралось руководство клубом, для чего из Питера вернулся отвозивший курсантов Николай Львов.

После событий у дома Фидлера, Зверев мотался по «горячим точкам». Бумага от губернатора помогла и где наглостью, а где гнусным предложением «поляны» он вырывал у офицеров интервью. Надо было спешить, ведь уже через несколько часов об отдельных поступках стыдливо умолчат. Кто соглашался, а кто уходил от разговора, зато разговорчивые в горячке выплескивали на Димона отношение к либеральной общественности. И вот ведь парадокс: наговорившись, большинство с горечью начинало вещать о царящем в державе бардаке. Порою Димон не мог отделаться от впечатления, что он сейчас пьет водку не с офицером, а с каким-нибудь вечно скулящим местным либероидом.

Большинство ныло, но было и меньшинство из серии «железных дровосеков», чей лозунг всегда однозначен: «Хороший бунтовщик — мертвый бунтовщик». Этим только дай волю и будет, как в песне: «От Москвы до самых до окраин, встанут виселицы вдоль дорог».

Конечно, Дмитрий Павлович понимал, что в доме пионэров под названием «Российская Империя», есть правые и левые, привилегии и бесправие и с этим надо было кончать. Буквально вчера он знал, как решить этупроблему, но сокровенные мысли ухарей с привилегиями, для Димона оказались неожиданностью. Естественным порядком возникла прямая, как лом мысль: «Раз вы такие умные, то отчего не ходите строем, в том смысле, что сами не измените порядки? Вы же дворяне, блин, то бишь надежда и опора и кому, как не вам?»