Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 3

Зачем новым социалистам, продемонстрировавшим свою прозорливость в части применения субмарин, понадобилась еще и скандальная известность, чиновник спрашивать не стал. Во-первых, он знал, кто стоит за этой партией, во- вторых ответ для него было очевиден: куй железо пока горячо. И не то чтобы он ошибался, но кроме интереса к чистогану, подошло время показать зубы. Пока только едва-едва обозначив резцы, но умным людям этого будет достаточно чтобы сделать правильный вывод — в глубине могут скрываются клыки.

Глава 5 Контрразведка Балтфлота и новые соратники

Сентябрь 1914 — февраль 1915 г.

Испытания акустической аппаратуры и донных мин, Корабел мог провести самостоятельно, но отчего же не пойти навстречу заказчику, тем более, что в этом были заинтересованы обе стороны. Корабел снижал свои затраты на экипаж, а военные под контролем гражданских мастеров, готовили свои кадры. При этом ни что не напоминало боевой поход. Заподозри вояки переселенцев в их истинных целях… проще было бы простоять у причальной стенки, чем отписывать тонны условий; «что можно, что неможно», «кто кому подчиняется, и как сломя голову драпать при первом намеке на тревогу». Бог, однако, был к переселенцам благосклонен, и связь с отрядом лодок поддерживалась через радиостанцию Корабела. Да и какая это была связь — раз в сутки с Львицы поступало кодированное сообщение: «Все нормально», «Возвращаемся», «Просим разрешения выйти на связь» и т. д.

Такой порядок оговаривался с начальником службы связи штаба командующего морскими силами Балтийского моря контр-адмиралом Андрианом Ивановичем Непениным.

О потере связи с отрядом субмарин, Николай Оттович, узнал утром двадцать пятого июля, и одному богу известно, чего ему стоило не показать тревоги, ведь Антоний был его единственным сыном.

Зато известие, что с субмаринами все в порядке, и они скрытно возвращаются, Андриан Иванович лично доложил командующему, несмотря на ночное время.

Известие о гибели на фарватере Киля шведского парохода и германского номерного миноносца G-192, пришло из Швеции второго августа, когда отряд германских крейсеров обстреливал порт Либавы. В суматохе первых дней войны подумать о причастности к этому русских субмарин никому и в голову не пришло.

Дальше события покатились, как снежный ком. Обстрелявшие Либаву крейсера вечером третьего августа выставили мины на входе в Финский залив, но, будучи обнаруженными, скрылись в тумане, что вызывало вполне обоснованную тревогу в штабе Балтфлота.

В ночь на четвертое августа из Корабела пришло шифрованное сообщение: «Первого августа отряд русских подлодок заминировал фарватер Киля. На мине подорвался шведский пароход. Германский миноносец G-192, торпедирован Львицей. В ночь со второго на третье августа лодки выставили мины у портов Данцига и Пиллау. В настоящее время отряд субмарин возвращается в Ревель».

Полученные утром четвертого августа шведские газеты, сообщили о подрыве у Киля трех германских тральщиком и еще одного шведского рудовоза, после чего фарватер был закрыт для судоходства «до выяснения обстоятельств». Кроме того, на мине в фарватере Данцига подорвался германский броненосный крейсер «Фридрих Карл».

Не надо было быть большим аналитиком, чтобы вычислить виновников этого переполоха, но то, что это сделали две субмарины, категорически не соответствовало представлениям командования Российского Императорского флота о возможностях подводных лодок. Тем более трудно было поверить очередной шифровке из Ревеля от пятого августа, об уничтожении отряда германских крейсеров, угрожавших всему российскому побережью Балтийского моря.

Шутка ли сказать! Две «полувоенные» субмарины менее чем за неделю военных действий на треть уменьшили боевую эффективность всего германского флота Балтийского моря, одновременно лишив заводы Круппа ценнейшей шведской руды.

Итог всех этих пертурбаций был закономерен — в Корабел ушла телеграмма за подписью командующего Балтийским флотом, перенаправить отряд лодок в Кронштадт. Вторым приказом командующий Балтфлотом поручил контр-адмиралу Непенину разобраться во всех обстоятельствах этого дела.

Надо было доподлинно выяснить, не было ли в этих невероятных известиях ошибки, тем более намеренного преувеличения, ведь один из потенциальных героев был сыном командующего флотом, и только злословия ему не хватало.

Ко времени подхода отряда лодок к Кронштадту информация об успехах подводников подтвердилась. В результате торпедных атак русских подлодок затонули крейсера «Аугсбург» и «Магдебург», миноносцы G-192 и V-28.

На выставленных лодками донных минах, в эффективности которых сомневались чиновники Морского Технического Комитета, подорвались три тральщика и два шведских парохода. На броненосном крейсере «Фридрих Карл» взорвался боезапас.