Ох уж эта Люся

Но об этом Люся, сидевшая на скамейке, ничего не знала. Ее тревожило другое: забрать Светку из садика – раз, объяснить ей про полгода – два. Павлик этим отказался заниматься категорически, потому что есть дела поважнее. К тому же Петровой проще было договориться с нянечкой, чтобы задержалась, чем срываться с последнего вызова и мчаться сломя голову, а потом тащить дочь к больным пациентам.

В теплое время года Светка ждала мать, разгуливая вдоль забора. Попутно она расковыривала сделанные днем вместе с подружками «секретики» и понравившиеся фантики прятала в карман, подменяя их чем-то менее значимым. Технология возникновения чуда в земле была проста и гениальна. Выкапывалась средней глубины ямка, чаще всего – руками, отчего на ногтях появлялась траурная полоска. На самое дно укладывалась цветная бумажка (обертка от конфеты, кусок открытки, картинка, отодранная от детсадовского кубика), а сверху на нее водружался осколок стекла. Предпочтительнее было зеленое или коричневое стекло, потому что сквозь него изображение приобретало какой-то таинственный вид. Затем ямка закапывалась, и ставился опознавательный знак в виде воткнутой веточки или затейливо сложенной кучки камушков.

Светка, как следопыт, точно определяла местонахождение «секретиков» и с удовольствием занималась своей подрывной деятельностью. Но, несмотря на увлекательность процесса, девочка не выпускала из поля зрения асфальтовую дорожку, в конце которой обычно появлялась Люся. Она приходила последней всегда, а Светка обижалась… всегда.

– Почему так долго? – сердилась истомившаяся от ожидания детсадовка.

– Деток лечила, – оправдывалась Петрова.

– Каких? – требовала отчета девочка.

– Маленьких, – докладывала Люся.

– Через полгода будет осень, дети пойдут в школу, и ты мне купишь котика, – однажды сообщила Светка как ни в чем не бывало.

– А откуда ты знаешь? – поинтересовалась оторопевшая Петрова.

– От верблюда, – нахамила Светка.

– Ну, от верблюда так от верблюда, – согласилась мать и взяла дочь за руку.

– Мама мне купит котика, – поделилась девочка по телефону с мамой Леной. – Ты приедешь?

– Когда?

– Через полгода. Когда дети пойдут в школу. Когда у мамы родится девочка или мальчик.

– Ка-кой ма-а-аль-чик? – промямлила мама-баба Лена из своего донбасского далека.

– Ма-а-алень-кий, – пропела Светка.

– Дай мне маму, деточка.

– На… Целую! – крикнула та в трубку.

– Люся… Люся, ты что-о-о?.. Да-а-а?

– Да.

– Ты с ума сошла! Зачем тебе второй ребенок?

– Это не обсуждается, – отмахнулась Петрова. – Ты приедешь?

Мама Лена бросила трубку.

В конце августа Павлик встречал ее на центральном вокзале, держа за руку зареванную Светку в спустившихся колготках и грязных сандаликах.

– Ба-а-а-ба! – заорала сердитая сиротка, выдернула руку и рванула к вагону.

– Све-е-еточка! – запричитала мама Лена, пытаясь приласкать строптивицу.

– Привезла? – Светка сурово осмотрела объемный багаж приехавшей.

– Привезла, – как-то неуверенно ответила бабушка, отводя глаза в сторону.

– Давай.

Мама Лена распаковала поклажу и достала плюшевого кота цвета пыльного каракуля с зелеными пуговицами вместо глаз. Светка вытаращила глаза, став жутко похожей на Павлика, и хрипло выдохнула:

– Ду-у-ра!

– Да ты что, Светочка! – начала заикаться мама Лена.

– Дура! Дура! Баба – дура! – визжала внучка и топала ногами.

Люди на перроне укоризненно смотрели на отвратительную сцену, явно испытывая неприязнь к бившейся в истерике девочке.

– Пороть, – порекомендовал проходивший мимо дядька, на что Жебет отреагировал незамедлительно.

Он поднял вырывавшуюся Светку и залепил ей пару затрещин, отчего вой покрыл гудок паровоза.

– Павлик, не надо! Пусть она успокоится, – попросила теща, пребывающая в полуобморочном состоянии от ласковой встречи.

Рассвирепевший Жебет тащил под мышкой оравшую Светку, разрезая толпу, которая почтительно расступалась перед разгневанным отцом. В трамвае девочка замолчала, всем своим видом бойкотируя родственников.

– Как Люся? – наконец-то осмелилась спросить мама Лена.

– Нормально, – смилостивился Павлик и отправился к компостеру.

Трамвай долго тянулся через весь город, пассажиры перешагивали через багаж, а Светка, не отрываясь, смотрела в окно и шипела:

– Дурак. Дура. Дурак. Дура.

Дома девочку поставили в угол, и она честно отбывала наказание с гордым видом.

К вечеру отправились в роддом, где мама Лена, вооружившись очками, пыталась рассмотреть в окне третьего этажа очередную внучку.

– Все хорошо, – выкрикивала Петрова в форточку. – В среду домой.

До означенного дня Светку в садик не водили, что привело девочку в отличное расположение духа. Она с любопытством наблюдала за хлопотами взрослых и воодушевленно засовывала в сестринскую кроватку свое нехитрое игрушечное имущество в виде обезноженных кукол и драных медведей.