Охота

Я убрал дроида и достал шаттл. С каким облегчением я прошёл внутрь и, сняв тяжёлую меховую одежду, устроился в тёплом салоне – не передать. Подняв машину и активировав режим маскировки, я полетел прочь. Скорость держал небольшую, километров пятьдесят в час, что вполне соответствовало скорости ховера, да и высота была небольшая, не больше трёх-пяти метров.

Для таких моих телодвижений были причины. Ни за что не поверю, что нас не промаркировали. Во время полёта нас группами по десять человек водили в медсекцию судна и укладывали в лечебные капсулы. Говорили, что якобы для прививок, но я этому не верил и был убеждён, что нам поставили маячки. Но где? Диагност покажет.

Летел я в горы. Они оказались не так уж и близко, километров четыреста будет, и на месте я был как раз на рассвете. Причём старался лететь на разной скорости: если мой маркер отслеживают, то могут заподозрить, если буду двигаться на одной. А так я как на ховере на плохой и хорошей дороге: то до тридцати километров в час сбрасывал, то до семидесяти разгонялся. Маскировка должна быть хорошей.

Оборудование сканера моего шаттла модернизировано, да и по сути, от шаттла только корпус остался: я превратил суденышко в мини-корабль, даже небольшая пушка была. И всё с ним хорошо, но шумноват: свист движка достаточно громкий.

Сканер шаттла показал несколько лагерей: шатры из шкуры, костры, силуэты ховеров. Похоже, те самые бандиты, ну или вольные люди. Я завис в километре от одного из них и просканировал лагерь в разных диапазонах. И увидел, что люди внутри шатров светятся. Понятно: им в кровь внедрили изотопы, которые в определённом спектре излучают свет. Думаю, что на глубине метров пятидесяти сканеры людей уже не видят, а вот на поверхности они как на ладони.

Так я и подтвердил своё предположение, что нас промаркировали. Ошибся только в одном: никаких радиомаяков, вживлённых в тело, не было, хотя, честно скажу, я на это ставку делал, двести кредов поставил. У нас на борту тюремного транспорта был открыт тотализатор, денег ни у кого, кроме меня, не было, но ставки делали.

Сканер шаттла засекал, как время от времени нас с ним облучали с поверхности. Значит, охрана наверху видит фактически в реальном времени, что и где происходит. Хорошо, что я летел, маскируясь под ховер. Я ещё и связь глушил на радиодиапазонах, но, как теперь выяснил, радиомаяка во мне не было, а вот мой маркер сканер на орбите видел отлично, маскировка шаттла тут не помогала. Но то, что у меня не ховер, сканер видеть не должен: судя по спектру излучения, он настроен именно на маркеры изотопа, а не на предметы.

В пути я видел три лагеря: настроив сканер, я мог их видеть за пару километров. Дальность можно было увеличить, но я опасался, как бы на орбите не засекли использование высокотехнологичного оборудования. Здесь ничего подобного иметь не разрешалось.

Вход в пещеры я нашёл, но там стояла охрана одной из банд, и я продолжил поиски, пока не обнаружил на крутом склоне выходы других пещер. Сюда сложно подняться без скалолазного оборудования, поэтому неудивительно, что их облюбовали только птицы. Один из входов был достаточно широк, и я на шаттле поднялся и влетел внутрь метров на тридцать.

Уже окончательно рассвело, когда я, кутаясь в меховую одежду, покинул кабину. Во время полёта я успел перекусить офицерским пайком, поэтому сразу приступил к делу. Убрал шаттл, достал двух штурмовиков, и мы стали углубляться в пещеры. Один дроид шёл впереди, другой – замыкающим. Необходимо было уйти насколько возможно глубже, чтобы сканер меня не видел. Дальше начнётся работа медкапсул.

Через час мы нашли отличную пещеру: тут был такой массив камня, который сканер не возьмёт. Пока техник выравнивал пол, штурмовики брали под охрану пещеру. Поскольку их было двое, а в пещеру вели четыре входа, на двух других сапёрный дроид поставил мины. После этого я установил на станинах три капсулы: диагност, лечебную и хирургическую. Питал их мобильный реактор.

Я проверил капсулы, и их тестирование показало, что они полностью работоспособны. Ёжась – ох уж и холодно! – я разделся и забрался в диагност, поставив задачу полной расширенной диагностики. Крышка капсулы опустилась, и я уснул. Полная диагностика, тем более расширенная, длится минут сорок, и пациент во время неё находится без сознания.

Когда крышка диагноста открылась, я, подвывая от холода (минус пять точно было, а я обнажён), быстро накинул на себя куртку и просмотрел на экране показания искина. М-да, лечебной капсуле придётся не только маркеры убирать, но и поправить моё физическое здоровье. Это сутки работы, не меньше. А сделать нужно: здоровье перед установкой сети должно быть идеальным, ведь при последующем лечении капсула ориентируется на изначальные показатели.