Охота

Схватив замок и повернув его, словно увеличивая громкость на радио, девушка задержала дыхание. Один щелчок, и она может быть на свободе. Моника обернулась. Терри все еще спал. Она преодолела препятствие в глубине двери, и замок издал тихий цокот.

Вопреки ожиданиям дверь не открылась. Надо было сделать еще один оборот. Черт. Черт. Черт.

– Ты уже уходишь? – спросил Терри.

Острые каблуки подкосились, и тогда Моника обернулась. Мужчина сидел на краю кровати, обернувшись в одеяло. Его лицо изображало умиротворение.

– Что это у тебя в руке?

В ладони лежал пистолет. Девушка не знала, чего ожидать от нового знакомства. Терри Коул казался Монике симпатичным, особенно сейчас, в постели, однако провалы в памяти и найденное оружие говорили против него.

– Ты знаешь, что нельзя трогать чужие вещи без разрешения? – сказал иностранец. – Отдай его мне.

Терри протянул руку, улыбнувшись, но Моника подалась назад, царапая пол каблуками. Тело предательски тряслось, не в состоянии подняться и выбежать из квартиры. Губы не могли выжать из себя ни слова.

На глаза наворачивались слезы, безысходность накатывала откуда-то изнутри. Моника вновь чувствовала это. Тупик. Надо действовать, рвать когти, кричать, стучать в дверь и звать на помощь. Но кто-то держал ее за рукав, тянул, не давая сдвинуться с места.

Мария Иванова легла на холодный паркет и представила, как колеса автомобиля растаптывают ее кости, тело сминается в консервную банку, а на лице застывает грустная улыбка. Снег укрывает ноги, живот. Он перестает таять на бледной коже и наконец пеленает глаза. Моника жаждала ощутить каждый осколок памяти, оказаться под колесами смерти и посмотреть послушной дочерью в глаза матери. Моника знала, что сидит за рулем своей жизни, поэтому хотела сделать настолько крутой поворот, чтобы разбиться вдребезги. Как бы она ни падала, как бы ни кричала и ни напивалась, ничто не помогало. Из чувств осталась лишь зияющая пустота внутри и хруст падающих снежинок на мамино тело.

Щеку окружила лужа слез, и их соль держала на плаву, выталкивая на поверхность, когда Моника пыталась утонуть. Казалось, боль девочки разлилась в Мертвое море, помогая держаться на плаву вот уже двенадцать лет.

Терри подошел к Монике и взял на руки. Пистолет со звонок ударился о паркет.

– Я не сделаю тебе больно, – сказал иностранец.

Сон Моники украшал снегопад. Огромные хлопья кружились в небе и опускались, словно на переплетающихся между собой ниточках. Терри смотрел в окно, и ему казалось, что они с Моникой игрушки внутри снежного шага. Кто-то встряхнул их жизни, и теперь Терри под одним одеялом с красивой девушкой. Он впервые может позаботиться о живой душе, может быть, даже полюбить ее.

Терри зарывался в волосы Моники, наслаждаясь ее ароматом и упуская важную деталь. Если снежный шар встряхнули, значит, он в чьих-то руках.

Время тянулось так медленно, что Терри физически ощущал его, вдыхая как запах эндорфина, поступающего в кровь. Моника уехала на такси, как только стемнело. Они провели целый день вместе, не вставая с постели.

Они встретились на следующий день. Моника сидела за барной стойкой и маленькими глотками пила водку с кофейным ликером. Звон колокольчика над дверью подсказал, что в бар вошел Терри. Его лицо переливалось как никогда, оно было живым, может быть, даже слишком живым для такой дыры. Терри сел через один стул от девушки и не поднял взгляда на Луи, подав сигнал о срочной порции виски. Терри смотрел только на Монику.

Когда она повернулась к нему, улыбка обвисла на губах и превратилась в выражение скорби. Моника сидела с заплаканным видом, тушь ручьями текла к груди. Терри будто встретил ее заново, будто не было той пьяной ночи. Воспаленные глаза молили о пощаде, их наполнял страх, которого было слишком много: сосуды лопались, слова, какими Моника пыталась все объяснить, мешались в кашу. Терри поздоровался с Луи, и в его руке уже плескался крепкий напиток.

– Мне нужны деньги, – говорила девушка, глотая виски и жмурясь, словно он был горячим. – Мне нужно много денег, понимаешь? Эти люди, они…

– Сколько? – спросил Терри.

– Десять тысяч. Баксов.

Терри вышел из бара Эдем, не расплатившись. Он скрипнул от злости высоким стулом за барной стойкой, но Луи будто не заметил, как неотъемлемая деталь корабля уплывает прочь.

Захлебываясь слезами, девушка заказывала коктейли один за другим. Она знала, что ей нечем платить, и хотела напиться от этого вдрызг. Луи смотрел сериал, натирая бокалы. В баре был только он.

Спустя час Терри Коул вернулся и положил сверток двадцатидолларовых банкнот в пустой бокал из-под «черного русского».

– Ровно десять, – сказал он.

– Откуда ты…

– Нет, – вмешался Терри. – Вопросы буду задавать я. И только после того, как мы отсюда уйдем.

Терри Коул включил ледяной душ, чтобы расширить сознание Моники, чтобы в нем не осталось ни одного слепого пятна после десятка коктейлей. Девушка сидела, обхватив колени, она не могла пошевелиться – тело свело ледяными цепями.