Охота

Один из них — Физкультурник — приземляется прямо передо мной, как будто с потолка упала черная сосулька. Я врезаюсь в него спустя тысячную долю секунды и застаю врасплох. Он протягивает руку, когда я проношусь мимо, и задевает мое плечо (он оцарапал меня? оцарапал?), заставляя развернуться. Я еще лечу, размахивая рукой с дипломатом, когда Физкультурник бросается на меня.

Дипломат разбивает ему лицо и распахивается. Излучатель, подпрыгивая, падает на пол.

Удар на секунду оглушает Физкультурника. Я наклоняюсь за излучателем, но в этот момент он хватает меня за лодыжку и тянет к себе с силой, достаточной, чтобы вырвать ногу из бедренного сустава. Я чувствую, как его когти рвут мои брюки, протыкают кожу.

Я вскрикиваю и полубессознательно снимаю излучатель с предохранителя.

Физкультурник почти подтянул мою ногу к своему лицу. Рот у него раскрыт, клыки оскалены.

Я нажимаю кнопку, и луч света попадает мне в ногу. Впрочем, этого достаточно, чтобы Физкультурник меня отпустил. Он отступает, но тут же снова бросается на меня.

На этот раз я попадаю ему прямо между глаз. Он падает, как будто от удара молота.

Остальные бегут ко мне.

Физкультурник, крича от боли, вскакивает на ноги, из раны во лбу льется густой гной. Излучатель надо включить на полную мощность. Но у меня нет времени возиться с настройками: стоит мне на мгновение замешкаться, как они вцепятся в меня.

Алые Губы, завывая, как гиена, прыгает ко мне.

Я выпускаю последний заряд и попадаю ей в грудь. Она падает, задыхаясь от боли, но тут же вновь поднимается на ноги с искаженным от муки и жажды лицом.

— Кому еще?! — кричу я. — Ну, подходите!

Они останавливаются, с клыков на пол льется непрерывный поток слюны. В глазах у них читается жажда крови, смешанная с неуверенностью. Они дергают головами из стороны в сторону и скрежещут зубами.

— Ну?! Кому еще?!

Это блеф, разумеется. Я только что выпустил последний заряд. Теперь остается лишь надеяться, что они поверят.

— Тебе? — Я наставляю излучатель на Тощего, который крадется ко мне. — Или тебе? — кричу я, переводя оружие на Платьице.

Я отхожу к дверям, и стоит мне отступить на фут, как они приближаются ко мне на ярд. Их фырканье становится громче, желание одолевает страх. Физкультурник приседает, готовясь к прыжку. Они вряд ли позволят мне отступить дальше.

— Это вы животные! Это вы геперы! — С этим криком я разворачиваюсь и швыряю в них бесполезный излучатель.

Мне отвечает безумный хор хищных воплей.

В итоге спасение приходит оттуда, откуда я меньше всего ожидаю, — меня спасает их жажда моей крови. Когда Физкультурник прыгает на меня, остальные хватают его, пытаясь остановить, и сами бросаются вперед, спотыкаясь о него. Это дает мне пару секунд форы — вполне достаточно, чтобы спастись.

Я сломя голову несусь к выходу и где-то в пяти ярдах от него, чувствуя, как их когти царапают мою спину, прыгаю и тянусь к ручке. Мои руки вцепляются в холодный металл — ощущение, которое я никогда не забуду. От силы удара ручка поворачивается, дверь распахивается, и перед глазами вспыхивает белое сияние. У меня болят глаза, но эта боль сродни наслаждению.

Страстную жажду в их голосах сменяет мучительная боль. Я слышу, как они поспешно отступают.

Но я еще не закончил с ними. Я открываю дверь снова, вижу, как они в безумной спешке спасаются от света, точно разбегающиеся крысы, и подпираю дверь дипломатом. Так библиотеку, даже в дальние ее уголки, попадает достаточно света, чтобы обеспечить охотникам бессонный и весьма болезненный день.

— Приятных снов, твари! — прощаюсь я.

Но тут я слышу голос, хриплый и дрожащий от ярости, он разносится по фойе, как едкая отрыжка — по глотке. Это Тощий.

— Думаешь, сбежишь от нас?! — вопит он из темноты. — Думаешь, победил нас, безмозглый гепер? Думаешь, ты такой умный? Ты, потный вонючий гепер! Мы только начали! Беги! Слышишь меня? Зайдет солнце, и начнется Охота! И мы выйдем отсюда, чтобы поймать тебя и вцепиться зубами, чтобы разорвать на кусочки!

В главном здании все еще спят. Мои шаги эхом отдаются в темных пустых коридорах. Я прохожу мимо главного зала. Он выглядит как огромная пещера, полная летучих мышей. Гости спят, свисая с люстры, и их темные силуэты напоминают отвратительную гриву спутанных волос. В стороне, на вентиляционных трубах, спит группа журналистов. Фотоаппараты, все еще болтающиеся у них на шеях, почти касаются пола.

Пепельный Июнь не отвечает на стук. Я открываю дверь в ее комнату и вижу, что там никого нет.

Она наверху в центре управления, как и сказала. Смотрит на мониторы, слегка крутя головой.

— Привет, — тихо произношу я, не желая ее пугать.

Сквозь высокие окна солнце заливает зал светом. Я подхожу к ней.

— Привет и тебе. Думала, ты спишь. — Она оборачивается. — Кажется, я нашла идеальное укрытие.

— Пепельный Июнь.

— Что случилось? — Она замечает выражение моего лица.

Я качаю головой.

— Джин, в чем дело?

— Прости меня.

Она пристально заглядывает мне в глаза.

— Скажи мне, что происходит, Джин.

— Случилось кое-что действительно ужасное.

Она кладет руку мне на предплечье.

— Что случилось?

— Для меня все кончено.