Охота

— Школу специально создавали для пополнения армейских кадров, так чем же еще там можно было заниматься, кроме как подготовкой к военной службе?

— Но почему вы все пошли в заведение, предназначенное для будущих офицеров? Чем плохи другие интернаты?

— Ах да. Я постоянно забываю, что ты домашний любимец Дома. Чур меня! Все, что угодно, только не это лицо. — Он сложил крест двумя указательными пальцами, словно отваживая вампира. — Ты скоро поймешь, путешествие укрепит твой дух и характер. Кем я был раньше? Служил. Нет, конечно, если вы можете позволить себе отправить дорогого сынишку в Итон, все отлично. Но простому служаке с небольшой зарплатой такое не светит и в наши дни. Так что власти организовали специальные учебные заведения, где получали образование дети офицеров, которые не могли рассчитывать на лучшее. Государственные чиновники проявили заботу и решили готовить младших чинов из сыновей военных.

— Дом ничего не говорил об этом, — сказал я улыбаясь. — Я считал, что это одна из обычных государственных школ, где учатся метать диски, бегают кроссы по пересеченной местности и все такое прочее. По окончании заведения выпускники занимаются мелким бизнесом.

— Мы, конечно, бегали кроссы и принимали холодные души. В итоге, кажется, только у нас и в привилегированном Гордонстоуне считали, что теплая вода может принести молодому человеку моральный вред.

Хотя Родди изъяснялся в своей обычной легкомысленной манере, лицо его утратило обычную подвижность. Тогда я об этом как-то особенно не задумывался, хотя мне и приходило в голову, что толстые мальчики, даже читающие ночью отчеты Хансарда при свете фонарика, могут страдать в школах, так как их часто обижают другие ученики. Возможно, Родди не хотел тревожить неприятное прошлое и болтал всякую чепуху. Я постарался сменить тему разговора:

— Ты знаешь, сколько человек соберется на мальчишник?

— До меня дошли неприятные слухи о том, что в компании появятся несколько претенциозных и вульгарных персонажей. Я даже делал кое-какие записи, пытаясь исключить некоторых нежелательных лиц из списков. Если бы Габби не был столь настойчив, я бы и сам уклонился от участия в вечеринке. Строго между нами. Просто не хочу, чтобы Дом считал меня предателем.

— Кто же еще приедет?

— Со слов Габби я знаю, что составится определенный круг лиц. Например, Ангус Нэш — влиятельная фигура в Сити. Или, скажем так, не последний человек в финансовых кругах. Он сделал блестящую карьеру в Четвертой бронетанковой бригаде, борясь за мир во всем мире. Если хочешь познакомиться поближе, называй его Гнэшер. Ему это нравится, хотя никто, кроме Дома, не пользуется его особым расположением. Приедет также Луи, то есть Луи Симпсон, который все еще на высоте, хотя его карьера, боюсь, слегка затормозилась. Думаю, Симпсон так и остался в звании лейтенанта, что производит шокирующий эффект, если вы осведомлены о его возможностях и той власти, которой он обладает. С Луи не так просто поладить. Даже не знаю, когда ему улыбаться. Было одно дело в Боснии…

— Что за дело?

— Да ничего особенного. Не стоит и выеденного яйца. Просто у Симпсона появился новый друг. Недавно познакомились. Вскоре распространились неприятные слухи. Мне сам Ангус сказал. Не знаю, насколько ему можно верить. Когда имеешь дело с Луи, трудно понять, что происходит на самом деле. С ним все как-то непредсказуемо. Такая у человека аура. Совершенно чудесный парень, я очень люблю его, но… впрочем, пусть останется некая неясность. Понимаешь, я подозреваю, что армейские начальники слишком благосклонно относятся к любому, кто умеет держать в руках пистолет и говорить, растягивая гласные и проглатывая согласные. В противном случае Луи не удалось бы сохранить свою должность.

В словах Бландена о Луи Симпсоне чувствовалось что-то странное. Пожалуй, не в самих словах, а в тоне, которым это говорилось. Уже тогда он казался мне необычным и многоплановым человеком. Теперь-то я понимаю, о чем думал в тот момент Родди.

— Кроме того, — продолжал он уже без всякой двусмысленности в голосе, — существует некто Пол Уинни, который связан с армией даже в меньшей степени, чем я сам. Он просто — и тут пилюлю никак не подсластить — бухгалтер, хотя и необычайно веселый. Мы называем его Плаксой Уинни именно потому, что он никогда не унывает. Итак, включая Дома и Габби, нас будет шестеро плюс ты седьмой.

— А как же Монти? Полагаю, он должен обязательно присутствовать.

— О, конечно. Без Монти никак не обойтись.

— Какой породы собака Доминика? Мне всегда казалось, что это бульдог.

— Я думаю, терьер. Шотландский терьер. Впрочем, нынешний экземпляр мне не знаком.

— Что ты имеешь в виду?

Родди выглядел сбитым с толку: