Охота Бешеного

А чем больший спрос на товар, тем большая в нем потребность — иначе потеряешь клиентуру. Но отряд не снабжался на государственном уровне, все поступления происходили за счет грабежа воинских складов, милицейских пунктов и населения в сопредельных республиках. Это Мушмакаева не устраивало: во-первых, страшновато, во-вторых, можно запросто наследить в тех населенных пунктах, которые находятся в сфере интересов финансовых покровителей «зеленого движения». А чтобы не терять время, а значит, и доходы, Мушмакаев, недолго размышляя, нашел простейший выход: набеги продолжать без всяких координационных планов, но внести одну коррективу. Если раньше его соратники не трогали тех, кто добровольно отдавал им свое оружие и не оказывал сопротивления, то сейчас Мушмакаев приказал не оставлять в живых ни одного свидетеля.

Сам Мушмакаев был весьма косноязычен, поэтому долго искал себе помощника, который мог бы не только грамотно донести идею «зеленого движения» до простых людей, но и сам бы верил в эту идею.

Харона Таштамирова он встретил после набега на одно русское поселение на границе Дагестана с Чечней. Таштамиров в полном одиночестве брел по дороге, и, казалось, ему было плевать на то, что вокруг так неспокойно и жизнь в любой момент может оборваться. Скорее всего, так бы и случилось: захмелевшие от легкой победы и пролитой крови боевики с удовольствием отправили бы его на тот свет, если бы им не заинтересовался Мушмакаев. А заинтересовался он лишь по одной причине: Таштамиров был еще ниже, чем он сам. Когда разведгруппа отряда Мушмакаева, шедшая на несколько сот метров впереди, задержала его и попыталась выяснить, кто он, откуда и куда идет, тот гордо ответил, что является «воином Аллаха» и направлен на землю, чтобы «наказывать неверных и прославлять его имя». На его счастье, старший группы оказался человеком верующим и решил сдать сумасшедшего своему непосредственному командиру, заместителю Мушмакаева. Тот был изрядно пьян и, когда задержанный понес свою ахинею, чуть не шлепнул его, но вмешался сам Мушмакаев.

— Отставить! — крикнул он за пару секунд до экзекуции. И грубо спросил: — Ты кто?

— Я воин Аллаха! — гордо выпрямившись, ответил задержанный. — Я послан им на землю, чтобы наказывать неверных и славить его великое имя!

— Как тебя зовут, воин?

— Имя мое — Харон, я из рода Таштамировых. А ты кто? — бесстрашно спросил он.

— А я — Мушмакаев! — важно ответил Муха и, поскольку пленник никак не отреагировал, добавил: — Командир отряда «Горные волки». Неужели не слышал?

— Не слышал. А с кем сражается твой отряд? — Харон говорил так, словно не он находился в плену у Мушмакаева, а Мушмакаев — у него.

Тот разозлился и уже хотел отдать придурка своим холуям, как вдруг, неожиданно даже для себя самого, решил с ним поговорить.

— Мы сражаемся во имя Аллаха, — произнес Мушмакаев с легкой усмешкой, но Харон не заметил этого и снова спросил:

— С кем вы сражаетесь?

— С неверными, — как можно серьезней ответил Мушмакаев. Разговор стал его забавлять.

— Да будешь ты благословенным, как и дети твои? — Таштамиров преклонил перед ним правое колено и прижал к груди правую руку.

— А с кем ты ведешь войну? — спросил Мушмакаев.

— С теми, с кем борешься и ты, брат мой! — Таштамиров поднял голову. — С неверными!

— И как же ты воюешь с неверными? — сдерживая смех, поинтересовался Мушмакаев.

— Либо обращаю в веру Аллаха, либо отправляю к нему на перевоспитание.

— К кому «к нему»?

— Конечно же, к Аллаху! — Таштамиров воздел руки и произнес несколько фраз из Корана.

— И как же ты отправляешь их к Аллаху? — все больше забавляясь, спросил Мушмакаев.

— Я отрезаю им головы, — буднично ответил пленник.

Мушмакаев ожидал услышать все что угодно, только не это, а потому не поверил.

— И сколько голов ты уже отрезал? — спросил он.

— Сейчас посчитаю, — спокойно ответил Харон. — Дайте мой рюкзак!

Мушмакаев кивнул, и один из боевиков протянул Таштамирову его потрепанный рюкзак. Харон развязал веревку, вытащил жестяную банку из-под кофе, открыл крышку и высыпал на землю человеческие уши, затем начал их пересчитывать.

Мушмакаев мгновенно перестал улыбаться.

— Восемь! — объявил Харон.

— И чем же ты их?.. — Мушмакаев резанул себя по горлу ребром ладони.

— А вот чем! — Таштамиров быстро вытащил из рюкзака чуть изогнутый нож сантиметров сорок длиной.

В солнечных лучах он ярко вспыхнул стальным блеском, и по спине Мушмакаева пробежали липкие мурашки. Ему вдруг показалось, что Таштамиров сейчас взмахнет этим страшным клинком и снесет ему голову. С трудом пересилив страх, Мушмакаев взглянул на тех, кто привел задержанного: их лица были белее, чем снег, лежавший вокруг. Мушмакаев рассмеялся.

— Как, ты говоришь, тебя зовут? — весело спросил он.

— Харон Таштамиров, командир.

— Смотри, Харон, как ты напугал моих воинов: они стали похожи на мертвецов!

— Я совсем не хотел этого, командир! Прости меня! — Он вновь склонил голову, а его страшное оружие исчезло так же быстро, как и появилось.

— Скажи, Харон, ты хотел бы встать в ряды моих воинов, чтобы мы вместе боролись с неверными?