Охота Грифа (СИ)

«Бежать?.. Вот уж точно нет! Мне ещё Хилари с Гвидо и Анисьей вытаскивать! Черта с два ты так легко уйдешь! Один из нас тут точно ляжет, железка ржавая!» — вошёл Зенон во вкус, сжимая зубы. Кости трещали, и тут же зарастали, но отпускать секиру или же ослаблять давление он отказывался, наоборот, только наращивая усилия.

— Да? — как звук из старой пластинки мимолётно донеслось из куклы.

— Кгх, — из рта Зенона рванула кровь. Он опустил голову. Механизм ковырялся в его груди, пробив грудную клетку и ребра. — Ч-чего?..

Кукла отдернула руку назад, вырвав из груди офицера истекающий кровью красный комочек — сердце. Он сделал маленький шаг назад, рассматривая новое "приобретение". Посмотрев его с разных сторон, автоматон словно довольно хмыкнул. Действительно, кому то на подобии химеры и правда очень понравилось бы сердце сивихата. Зенон пытался закрыть руками дыру в груди и остановить кровотечение, полностью забыв про секиру, откинутую куклой в сторону. Офицер упал на бок, тяжело дыша.

«Где регенерация? Где регенерация!?» — в страхе повторял Зенон, всё ожидая что его сердце, как и всегда, просто восстановится. Но этого не происходило. Тело холодело, а дыхание причиняло боль. Ещё никогда, с момента как он сбежал из дома ради приключений, как он бродил по холодным горам, и как его нашла и приютила Хилари, он не чувствовал, что Жизнь и Смерть насмехаются над ним, играют перед тем, как окончательно выбросить. Тоже самое произошло с Гвидо и Анисьей? В тусклое сознание начало приходить понимание что, возможно, эти двое уже не увидят солнечный свет. Как и сам Зенон.

«За что это мне?..» — сжался Белолицый, уткнувшись лицом в землю. Даже запах грязи был для него сейчас так ценен. Он не хотел прощаться с жизнью. — «Несправедливо… Несправедливо! Я ничего не сделал!»

Оставшись целовать землю, Зенон, затих, а его пульс больше не бился. Кукла присела рядом с холодным телом, положив на его спину ладонь. Со стороны могло показаться, что она жалеет его, сочувствует, но делает это без какой либо жалости и снисхождения. Наверное, посмотрев с другой стороны, можно было подумать, что автоматон интересуется его органами и частями тела.

В какой то из моментов, с крыши соседнего здания посыпались камни и послышался тихий, короткий свист. Подняв взгляд, автоматон только успел увидеть огромный, каменный обломок здания над собой, в момент смешавший ее с землёй. Под многочисленными обломками, оставшаяся механическая рука механизма, выглядывающая из под завала, дёргалась несколько минут, после чего остановилась, похоже, смирившись. Грохот с поднявшейся пеленой пыли были слышны с самого порта, но никого это не заинтересовало.

На площади, наконец, наступила тишина. Трупы на дорогах оставались гнить на улицах несколько дней, огонь уничтожил всё, до чего мог дотянуться, и со временем альмдруирцы, не найдя того, что искали, отступили назад, уничтожив или захватив в плен множество людей. Правительство Юхвенстейна в страхе не смело вводить солдат и встречаться с альмдруирцами, просто позволив им сделать с городом то, что они хотели сделать. Город, в конце концов, был уничтожен и завален мертвыми телами, которые по чуть-чуть растаскивали вороны. И над всей этой картиной, стоя на сгибающихся ногах на холме и придерживая плечо, с ужасом смотрела выжившая девушка, шедшая сюда всю ночь.

— Чт-что здесь произошло?.. — с мокрыми глазами спросила Анисья.

Эпилог

Проваливший задание, потеряв товарищей, наемник в тряпочной накидке и крестьянской рубахе под вечер пришел в назначенное место, постоялый двор "Путь", не очень престижное заведение Твескории, но самое спокойное и чистое, среди остальных столичных заведений. Анвиль перешагнул порог, тут же почувствовав запах алкоголя и слабое тепло, идущее изнутри вместе с тусклым светом. Последние два с половиной года он был слишком занят поисками Душегуба, и совсем забыл какого это, снова очутиться в простой, мирной обстановке. Когда они с Ялмиром и его учениками часто здесь бывали, Анвиль легко мог пропить все свои деньги, а Гриф в это время собирал информацию у напившихся постояльцев, поучая своих ребят развязывать другим языки, и это было отличное время, которое, к сожалению, позабылось Анвилю. Постоялый двор был заполнен чуть менее чем на половину, но в нем кипела жизнь, в одном углу парни играли в карты, в другом кто-то что то праздновал, а один парнишка в одиночестве оплакивал кого-то за кружкой алкоголя.

— А у нас то, говорят, магистр повесился. — донеслись с другого конца зала слова одного из пьянчуг.

— Это какой? Тобирон который? — переспросил его собеседник. — Это чего он?