Охота. Я и военные преступники

В пятницу 28 июня 2002 года мы с моими сотрудниками приехали в президентский комплекс в Кигали, чтобы решить проблему свидетелей с Кагаме. Президент заставил нас ждать 20 минут. Судя по всему, он решил сразу показать, что на этот раз не будет прибегать к ложной скромности. Он принял нас в просторном салоне, оформленном в стиле рококо — китчевый вариант стиля Людовика XV. Кагаме восседал в золоченом кресле, подобном трону. За его спиной красовался флаг Руанды. «К чему эта показуха? — подумала я. — К чему эта роскошь, когда страна живет в нищете?» Рядом с Кагаме сидели генеральный прокурор Жерар Гахима, агент Руанды в Аруше Мартин Нгога и другие офицеры руандийской армии. Помнится, я села с левой стороны. После того как мы с президентом обменялись официальными комплиментами, началась серьезная дискуссия. Я в очередной раз сообщила Кагаме, что нам необходимы документы следствия, проведенного военным прокурором по делу об убийстве архиепископа и сопровождавших его священников, а также по делам о других преступлениях, совершенных членами РПФ в 1994 году. Признаю, что порой я бываю слишком прямолинейной и грубоватой. Но на этот раз я была сама кротость… С критикой на меня обрушился президент Кагаме.

«Нет, — заявил он, — категорически нет!» Кагаме сообщил мне, что трибунал не должен расследовать действия милиции тутси. Милицией командовал он сам, и эта милиция со временем превратилась в армию Руанды.

«Вы разрушаете нашу страну, — кричал Кагаме. — Вы должны расследовать дело о геноциде. Вы не арестовали Кабугу, так идите и ищите его… Не трогайте наших военных. Мы это делали и будем делать!»

Президент буквально вышел из себя: «Вы мешаете восстановлению нации… Я стремлюсь восстановить эту страну… Я должен поддерживать порядок внутри страны… Если вы начнете следствие, люди поверят, что у нас было два геноцида… Мы всего лишь освободили Руанду…»

Я попыталась вмешаться. Я старалась объяснить президенту Кагаме, что наш запрос был относительно скромным. Мы хотели расследовать убийство архиепископа, двух епископов, девяти священников и трех девушек, совершенное членами Руандийского патриотического фронта. РПФ признал свою ответственность. Нам нужны только факты, имена, свидетели и доказательства. Президент Кагаме перебил меня, точно так же, как во время нашей первой встречи сделал президент Югославии Коштуница. Он словно отдавал мне приказы: «Вы не поняли того, что я говорил раньше. Теперь я скажу вам, что мы сделаем. Не касайтесь этого дела… Прекратите расследование… Мы знаем обо всех ваших действиях… Мы не позволим вам сделать этого. Это принесет вред нашей стране. Да, возможно, солдаты совершали преступления. Но мы уже наказали их. И будем так поступать и впредь».

Затем Кагаме, явно имея в виду расследование убийства президента Руанды в 1994 году, проводимое Брюгьером, обрушился со знакомыми обвинениями в адрес французской армии. Французские солдаты в 1994 году повели себя в Руанде не лучшим образом, они сознательно способствовали резне.

— Франция участвовала в геноциде, — настаивал Кагаме. — Вот и расследуйте роль Франции в этом преступлении.

— Представьте мне доказательства, — парировала я, — и я готова начать расследование. Но я не собираюсь ничего делать, опираясь лишь на одни ваши беспочвенные обвинения. Дайте мне доказательства.

Я была возмущена. Ярость, с которой Кагаме набросился на меня, поразила и моих помощников, и тех, кто был с президентом. Жерар Гахима был в ужасе. Лоран Вальпен смотрел в окно. Я заявила Кагаме, что собираюсь продолжить специальное расследование. Я сказала, что сообщу о нежелании правительства Руанды сотрудничать с трибуналом Совету безопасности ООН. На этом наша последняя беседа с Кагаме закончилась. Я отказалась даже отвечать на вопросы журналистов. Это было ошибкой. Я должна была использовать возможность объяснить миру, как правительство Руанды препятствует отправлению правосудия, чтобы заставить трибунал прекратить расследование преступлений, совершенных людьми, превратившимися в политическую и военную элиту страны.

Я покинула Кигали, не в силах отделаться от мысли о том, что безнаказанность в Руанде процветает. Эта культура возникла еще в колониальные времена и привела к массовым убийствам и явному геноциду. Не исчезла она и по сей день. Трибунал по Руанде превращался в суд победителей. Сотни тысяч вооруженных хуту за пределами страны стремились вернуться на родину точно так, как это делали тутси до апреля 1994 года. То, что ужас геноцида раньше или позже повторится, не вызывало сомнения.