Охота. Я и военные преступники

Булатович рассказал нам о новых действиях Белграда по розыску и аресту Младича. Правительственная разведка, сказал он, по-новому оценила все связи Младича в армии и политическом руководстве страны. Он сказал, что сейчас никто в Сербии не хочет прятать Младича, а те, кто предоставлял ему убежище, уже арестованы. Булатович упомянул, что Джого был арестован и будет приговорен к четырем годам заключения (весьма откровенное замечание о характере сербского правосудия!). Этот приговор станет серьезным предупреждением для тех, кто решит в будущем помочь Младичу. Булатович сказал, что следователи уже изучают медицинские карты Младича, чтобы попытаться выследить его, если он обратится к врачам, у которых лечился. Он пожаловался на отсутствие поддержки со стороны военных. Булатович сказал, что офицеры секретной полиции следят за женой другого разыскиваемого, которого обвиняли в причастности к резне в Сребренице. Речь шла о генерале Здравко Толимире, помощнике Младича по вопросам разведки и безопасности. Предполагалось, что Толимир и Младич могут скрываться вместе. Булатович сказал также, что Белград пытается выяснить местонахождение Горана Хаджича, бывшего политического лидера хорватских сербов. В свое время бегство Хаджича в тот же день, когда белградское правительство получило обвинительное заключение в его адрес, было снято на пленку представителем дружественной разведки.

«Basta», — подумала я. Я уже наслушалась откровений Булатовича. Мне казалось, что при встречах с ним нужно включать детектор лжи. Я прервала его: «Предполагалось, что Младич будет арестован два месяца назад. По сообщениям прессы мы узнаем обо всем, что ваше агентство должно делать тайно. Это совершенно непрофессиональный подход… Я полагаю, что вы делаете это намеренно, для того, чтобы получить политическую поддержку. Ваши действия не приносят никаких результатов».

Я указала Булатовичу на явные несоответствия в его версии событий, то есть практически в лицо назвала его лжецом. Затем я заявила, что, если Белград действительно заинтересован в аресте Младича, то было бы более разумно следить за теми, кто его поддерживает, а не арестовывать этих людей.

Булатович попытался защититься, переложив вину на других людей. «Давление со стороны политиков заставляет нас использовать радикальные меры, — сказал он. — Мы должны показывать, что делаем хоть что-нибудь!» Еще сильнее возмущался Булатович, когда мы сказали ему, что в противоположность Сербии, Черногория прикладывает все усилия для розыска Караджича.

— Нам известно даже, в какое время каждый член его семьи в Черногории ложится спать и во сколько встает, — сказала я. — Нам известно каждое слово, произносимое в их домах.

— Так вы нам не доверяете? — спросил Булатович.

— Мы не знаем, что говорят те, кого вы допрашиваете, — ответила я. — Мы не получаем от вас никакой информации.

Булатович словно не слышал того, что я ему говорила. «Мы знаем, что у нас есть пара месяцев на то, чтобы арестовать его. У нас уже назрел серьезный конфликт в армии, Все, кто поддерживает и защищает Младича, — военные», — сказал он и добавил, что на 90 % уверен в том, что Караджич и Жуплянин находятся в Черногории, а Толимир нуждается в постоянном медицинском уходе.

Вскоре после приезда Булатовича белградские власти сделали очередную попытку выиграть время. Они представили нам некий «План действий» по аресту Младича, Караджича и других разыскиваемых. Черновики этого плана давно курсировали в виртуальном пространстве между Белградом и Гаагой. В первоначальных вариантах, предложенных сербским правительством, в списке основных задач отсутствовало слово «арест», что вызвало законный протест прокурорской службы. Наконец 15 июля 2006 года «План действий» приобрел окончательный бумажный вид. Основной его задачей были розыск, арест и выдача Ратко Младича и остальных обвиняемых посредством «согласованных действий компетентных государственных органов». Для достижения этих целей руководство страны должно было создать «структуру оперативной безопасности». Кроме того, руководство должно было постоянно и публично демонстрировать свою явную готовность арестовать Ратко Младича и передать его в Гаагу, а также разъяснять, что арест генерала и других обвиняемых служит во благо Сербии. В конце концов, совместно с прокурорской службой трибунала был разработан подробный оперативный план, осуществление которого отслеживалось буквально ежедневно. Предъявив сербскому народу свой «План действий», Коштуница заявил, что без помощи Сербии Евросоюзу будет крайне сложно добиться стабильности на Балканах. Для него, возможно.