Охота. Я и военные преступники

Мой почтовый ящик забит письмами. Люди со всех концов света призывают меня расследовать натовские бомбардировки Сербии в 1999 году. Многие из этих писем — из США, Франции, Канады и других стран-членов НАТО — содержат в себе информацию о бомбардировках, гибели гражданских лиц и разрушении гражданских объектов. Документы предоставили делегации России и Италии. Правительство Югославии опубликовало материалы, убедительно доказывающие, что было убито 495 гражданских лиц, а 820 человек получили ранения. Авторы некоторых писем полагают, что натовские бомбардировки были нарушением международного права, и что самолеты НАТО намеренно атаковали гражданские объекты и нарушали «правило пропорциональности». В других письмах утверждается, что, пытаясь развязать войну и избежать потерь со своей стороны, натовские генералы отдали приказ самолетам действовать на высотах, недоступных для югославской противовоздушной обороны, что не позволяло военным эффективно различать военные и гражданские цели. Третьи обвиняют офицеров НАТО и их политических хозяев в преступлениях против человечности и геноциде.

Еще до работы в Международном трибунале, находясь в Берне, я внимательно следила за телевизионными сводками о воздушной операции в Сербии. Хочу заметить, что я не пацифист. Я приветствовала решение НАТО применить силу в отношении Сербии и Черногории. После десяти лет бессмысленного кровопролития, бомбардировок Дубровника, уничтожения Вуковара, постоянных взрывов и стрельбы в Сараево, этнических чисток и концентрационных лагерей в Западной Боснии, массовых депортаций и убийств в долине реки Дрина, нападения на Горажде, убийства тысяч мужчин и мальчиков в Сребренице и морального банкротства ООН… после всего этого я считала, что кто-то наконец-то решил положить конец развязанному Милошевичем безумию, когда он начал преследовать албанское большинство в Косово. Нужно было положить конец убийствам и прекратить бессмысленное разрушение страны, и никто не может избавить от этой обязанности армию. Пустая риторика только подстегивала Милошевича и сербских экстремистов, вознамерившихся очистить Косово… Я считала, что это нужно остановить. И это остановили. Но какой ценой?

Вскоре после моего прибытия в Гаагу я спросила своего заместителя, Грэма Блуитта, выдвигала ли моя предшественница, Луиза Арбур, обвинения против НАТО. Арбур призвала все стороны, в том числе и НАТО, уважать законы и обычаи войны. Она обратила особое внимание лидеров стран-членов НАТО на то, что под юрисдикцию трибунала подпадают все военные преступления, совершенные на территории бывшей Югославии. 14 мая 1999 года Арбур создала рабочую группу по рассмотрению обвинений против НАТО. Эта группа должна была определить, есть ли основания и веские доказательства для начала полномасштабного расследования. Несмотря на то, что сама я поддерживала бомбардировки, инстинкт подсказывал мне, что эти усилия надо продолжить. Мой интерес к этому делу диктовался не только моим положением. Как прокурора, меня особенно заинтересовало сообщение об одном инциденте — о воздушной атаке на пассажирский поезд, проезжавший по железнодорожному мосту. Почему, подумала я, пилот совершил второй заход на мост, если знал, что первая бомба уже попала в идущий по нему пассажирский поезд?