Охота. Я и военные преступники

Когда я получала подобные письма от Кофи Аннана или от министров национальных правительств, то всегда спрашивала себя, нарушила ли я какой-нибудь закон. И всегда отвечала на этот вопрос «нет». Я превысила свои полномочия? Нет. Я вышла за границы моей компетенции? Да, вышла. Словом, я положила письмо в папку и полностью его проигнорировала: это было чистой воды политическое вмешательство, а я скорее подала бы в отставку, чем потерпела бы нечто подобное. Мне было интересно, кто надавил на Аннана. Кроме того, я обратила внимание на то, что Коштуница не был главой многопартийного правительства, а всенародно избранным главой государства. Руководителем же многопартийного правительства и человеком, находящимся в деликатном положении, был Зоран Джинджич.

20 марта мы с Джинджичем снова встретились в аэропорте Схипхол близ Амстердама. Сербский премьер направлялся в Вашингтон с официальным визитом и сделал остановку в пути. Когда я прибыла в этот огромный аэропорт, три терминала которого занимают сотни миль рекультивированной земли, расположенной ниже уровня моря, голландская полиция сообщила, что выделить для встречи отдельное помещение невозможно. Джинджич прибыл со своими телохранителями, я — со своими. Мне пришлось объяснять сложившееся положение. Тогда премьер предложил оставить телохранителей в терминале и просто прогуляться. (В конце концов, мы находились внутри большого торгового центра, и все посетители, как я надеялась, при входе проходили через металлодетектор.) Мы остались наедине и перешли на немецкий. Вокруг нас бродили толпы туристов, осаждающих магазины беспошлинной торговли. Иногда мы останавливались перед витринами, словно рассматривая товары. Возможно, даже зашли в пару магазинов.

Джинджич сразу же сообщил мне, что у него есть обвиняемый, готовый сдаться. Это был Милорад Стакич, бывший мэр боснийского города Приедор. Впоследствии трибунал признал его виновным в убийствах и преследованиях и приговорил к 40 годам заключения. Джинджич сказал, что сербские власти передадут его силам НАТО в Боснии и Герцеговине, а НАТО организует пересылку в Гаагу.

А потом меня ждала прекрасная новость. «Мы готовы арестовать Милошевича, — сказал Джинджич, — не только за экономические, но и за военные преступления. После ультиматума США у нас возникли проблемы. Не хочется, чтобы все выглядело так, словно мы уступаем давлению американцев. Поэтому будет лучше арестовать Милошевича в первую неделю апреля, а не до 31 марта. Он сам и его союзники у нас в руках. Если после выборов в Черногории федеральное правительство откажется принять закон о сотрудничестве, мы станем действовать на уровне Республики Сербия. Коштуница будет против…».

Я напомнила Джинджичу что важен не только Милошевич, но и Младич, и Караджич, и другие обвиняемые. «Франция и США вам помогут», — сказала я.

Джинджич ответил, что пока подобные аресты затруднительны. Младич все еще занимает высокое положение в югославской армии и, как и 1800 офицеров, которые служили в боснийской сербской армии, все еще получает жалованье. Начальник штаба югославской армии, генерал Небойша Павкович, согласился положить этому конец лишь в последней декаде мая. Республика Сербия и югославская армия согласовали свои действия, но федеральное правительство наверняка будет выступать против. Младич — не просто офицер, он находится под серьезной охраной. У него более двадцати телохранителей. «Кроме того, — добавил Джинджич, — мы уже неделю не видели Младича. Но его дело скоро решится. Мы арестуем его и передадим в руки миротворческого контингента НАТО в Боснии. Коштуница не должен об этом знать: ему и так не нравится то, что Благое Симич сдался добровольно. Он был лично знаком с Симичем».

— Караджич скрывается в Белграде, — сказала я. — Я знаю, что он обращался к Коштунице с просьбой о помощи и защите, но Коштуница отказал.

— По-видимому, Коштуница не знает, что Караджич находится в Белграде, — ответил Джнджич.

Я не отступала и спросила, может ли он арестовать трех сербов, которых обвиняют в военных преступлениях, совершенных во время захвата Вуковара в 1991.[16]

— Я готова помочь вам в расследовании финансовых преступлений, — сказала я. — Обещаю, что дам вам доступ к моим файлам. Мы только что нашли 14 миллионов долларов в Сингапуре. Но сотрудничество — это дорога с двусторонним движением.

— Один из этих троих, — ответил Джинджич, — уже в отставке, и начать можно с него. Двое других по-прежнему служат в югославской армии. Мы должны сначала решить вопрос с армией, и лишь затем начинать следствие. В данный момент они находится под защитой.

Джинджич рассказал, что обстановка в Белграде очень сложная. В Македонии, Косово и на юге Сербии начались албанские волнения, и это весьма осложняет возможность обсуждения военных преступлений в армии.