Охота к перемене мест

Червонец вынул паспорт, из которого чуть заметно торчал край зеленоватой купюры. Это были пятьдесят долларов.

В другом кармане Злотников хранил Военный билет с заложенной в нем двадцаткой. Но для данного случая даже полтинника было мало. Если капитан не брал на пушку и имел ориентировку с приметами, то тут и тонны баксов не жаль.

Гаишник покрутил в руках паспорт, собрался что-то сказать, но передумал. Он ловко смахнул купюру в левую руку, а правую с паспортом протянул Червонцу.

– Всё в порядке, гражданин Злотников. Можно ехать… Доброго пути!

– Спасибо, капитан!.. А, кстати, вы говорили о каком-то ЧП. Что у вас случилось, если не секрет?

– Какой там секрет! Весь город уже знает… Вчера автомобиль взорвался, и два наших сотрудника погибли. Сержант-водитель и майор Камалов. Красавец-парень. Высокий такой, крупный и усатый – ну, как джигит… Жалко ребят…

– Очень жалко… А взрывника еще не нашли?

– Ищем! Всё Управление на уши встало… Но сложное дело! Этот гад никаких следов не оставил. Вот стоим тут и всех подряд проверяем…

Через пять минут Злотников догнал автобус, который уже сворачивал на дорогу, ведущую в поселок Дубрава… В десяти метрах от «Шевроле» шел «Опель» в котором весело трепались Фокин и Чижов.

Они не слышали разговор Червонца с капитаном. И Шпунт пока не знал, что взорвал вчера не невзрачного сыщика, а двух ментов и их машину с мигалкой.

* * *

Большой автобус с основным составом киногруппы вырулил на площадку, остановился и открыл обе двери.

Возле сарая толпился народ. Рядом стоял «Форд» и старый микроавтобус с надписью «Кино»… Часть народа приехала с режиссером Владом Фурманом, но было и много местных, которые надеялись участвовать в массовках. Не из-за денег, а из-за удовольствия. Ведь это счастье, это радость и мечта, когда тебя снимут в эпизоде, а потом твою физиономию увидят десятки миллионов глаз!

Фурман сразу схватил главных героев и потащил их в сарай. Остальных он выгнал, ссылаясь на сложность сцены, которая требует отдельной репетиции…

Внутри огромного дощатого помещения, напоминавшего деревянный спортзал, находился обычный сеновал. В углу душистая сухая трава была навалена под самый потолок. В центре – в человеческий рост, а ближе ко входу – по колено.

Конечно, Ольга читала сценарий, который дала ей Вера Дубровская. Она знала, что в конце фильма ей предстоит неприятная сцена… Вернее – она приятная, но для героев фильма. К ним приходит любовь, и они начинают ей заниматься во всех смыслах этого слова… Это должна быть очень откровенная сцена. Постельная сцена, хотя и не на кровати, а на сеновале.

Но Ольга наивно считала, что фильм снимают последовательно. И тогда бы это безобразие наступило бы через три-четыре месяца. А за это время могло случиться что угодно – или бы настоящая Дубровская вернулась, или бы какой-нибудь кризис остановил съемки.

Одним словом, Ольга Крутова никак не рассчитывала в первый же день обнажаться сверх меры и целоваться с симпатичным артистом Мишей Маковым… Но Фурман решил не так!

– Сегодня, ребята, будем снимать главную сцену. Мы назовем ее «Сенная лихорадка». Тут должен быть любовный трепет на самой высокой ноте. Это ваш апофеоз! Момент истины для ваших героев… Вы всю жизнь идете к этой вершине.

– Так, может быть, мы подойдем к этому моменту постепенно?

– Нет, Дубровская! Если вы сегодня сыграете наслаждение, то в остальных сценах у вас будут гореть глаза… Мише легче – мужик всегда трепещет по этому поводу. А тебе, Дубровская, надо собраться. Надо представить, что ты его любишь, что хочешь, чтоб он тебя немедленно…

– Не могу я так сразу!.. Вадим Семенович, миленький – дайте мне недельку для осознания момента.

– Нет, Дубровская! Актриса всегда должна быть в полной готовности.

– Ну, дайте хоть день. Мы с Мишей почти не знакомы… Я привыкнуть к нему должна.

– Нет, Дубровская! День я тебе не дам… Я даю вам час! Идите в горы и общайтесь. И чтоб мне через час пришли влюбленные, как Отелло со своей подружкой. Я в том смысле, чтоб вам от страсти хотелось задушить друг друга.

Миша Маков сразу всё понял. Он нежно обнял партнершу за талию и начал разворачиваться к выходу…

Ольга покорно пошла с ним, проклиная момент, когда согласилась на предложение Веры Дубровской и на уговоры авантюристки Ванды. Тогда она сама залезла в капкан, а теперь вот должна идти с игривым Мишей в горы и играть с ним в любовь. А что делать? Теперь у неё нет другого выхода!

Фурман остановил их на пороге. Он задал Ольге странный вопрос.

– Послушай, Дубровская, у твоей подруги характер крепкий?

– Да, Вадим Семенович, очень своеобразный характер… Ванда говорит, что она польских кровей, и поэтому в ней намешано три «Г».

– Не понял, Дубровская. Что в ней намешано?

– А как у всех поляков – гордость, гонор и глупость.

– Насчет глупости – не знаю, но гонор у неё есть. И рука у неё крепкая… Я, как посмотрел на глаз Артура, так для твоей Ванды эпизод придумал. Маленькую роль с мордобоем… Вы, ребята, идите! Общайтесь! Незачем время терять…

* * *

Полковник Губкин очень неуютно чувствовал себя в своем новом кабинете. Причин для этого было множество.