Охота к перемене мест

А что, если отменить длительные профилактические простои крана?

Последние дни Варежка приходит за те же двадцать минут до начала и проводит осмотр всех механизмов на ходу. Прислушивается к моторам, проверяет оборудование и всю ходовую часть под нагрузкой!

Если поднялся ветерок — подтянуть тормоза. Кран оборудован датчиком: при ветре более восемнадцати метров в секунду зажигается зеленая контрольная лампочка и включается сирена. А если безветренно, тормоза можно чуть-чуть ослабить, чтобы кран ходил более плавно.

— Ну, Варька, шустрая же ты стала, — сказал Леонид Емельянович, узнав о техосмотре на ходу. — Замахнулась на инструкцию!

Столько времени прошло, и вот снова Варежка оказалась под присмотром Леонида Емельяновича, да не только техническим — и под душевным присмотром.

Варежка посылала ему из Приангарска, из Братска, с других строек праздничные открытки. Виделись редко, а вот встретились на одном кране — нет от Леонида Емельяновича никаких секретов, во всем может ему довериться.

И, видимо, он чувствовал это, потому что вдруг заговорил о самом для нее заветном:

— Когда Валентин наш стал к тебе женихаться, я предупреждал: не в нашу породу парень, подумай хорошенько, прежде чем расписываться. Против родного брата остерегал.

— Помню, Леонид Емельянович.

— А сейчас вопрос ребром тебе задаю: почему с Шестаковым до сей поры порознь? Нам, сибирякам, твой молчун подошел бы.

— Сам не заговаривает. Не мне же первой... Да еще и запинка есть серьезная. Опоздал Саша родиться на белый свет. Я на три года старше.

— Подумаешь, три года! Щенки вы оба...

— Это верно, скулить в подушку еще не разучилась.

63

В воскресный вечер Погодаев явился на танцплощадку приодетый, при галстуке, еще не выветрились дешевые духи парикмахерской, рыжеватая бородка подстрижена, баки стали бачками.

Он посмеялся над собой: странно, очень странно, Геннадий Петрович, раньше я этого за вами не наблюдал. С чего бы это?.. Правда, в русской истории такие случаи уже наблюдались — не то князь, не то какой-то боярин Григорий признался в опере «Царская невеста», что сам себя не узнает. Но при чем здесь чья-то невеста? Он-то сам, Геннадий Петрович, женихаться не собирается!..

Он подшутил над собой во время танца, а Маша серьезно сказала:

— Я бы на вашем месте невесту здесь не искала. Что вы можете узнать на танцах о новой знакомой? Почти ничего. Хотя бы потому, что слишком много партнерш ловит себе здесь женихов. Вы и обо мне, в сущности, не знаете ничего, кроме того, что я не танцую вальс.

Конечно, это относится не ко всем, многие о женихах и не помышляют, лишь бы развлечься, провести время. Вот, например, ее бывшая соседка по комнате: ей нравится веселый образ жизни. Не чурается и серьезных ухаживаний, но сама она — убежденная холостячка. На мужчин смотрит, как бы прицениваясь. Иногда притворится легкомысленной, чтобы вселить парню поспешные надежды, и он ведет ее дотанцовывать в ресторан. Однако пальто свое она вешает в гардеробе на отдельный номерок и после ужина втихомолку, не попрощавшись, исчезает. Последнее знакомство едва не кончилось плачевно. Парень при всех дал ей пощечину, обозвал грязным словом, а могло кончиться еще хуже. Никто из ребят или девчат за нее не заступился.

Бывшая соседка по комнате — единственная, о ком Маша отозвалась скверно. Она дружелюбно поглядывала на других танцорок, обращала внимание своего партнера на самых интересных, со вкусом одетых, на тех, кто красиво танцует.

Провожая Машу, он ощутил потерю всегдашней уверенности в себе, был менее разговорчив, чем обычно. Произносить уцененные слова — язык не поворачивался.

А она, после их последнего неловкого расставанья, стала менее откровенной.

— Я вообще никогда не говорю неправды, — вдруг сказала Маша, заподозрив, что Погодаев усомнился в каких-то ее словах.

— Такая правдивая?

— Я забывчивая. У меня память плохая. Совру, забуду, что соврала, и попаду в неловкое положение.

Прошлый раз оба глядели в небо, звезда говорила со звездой и Погодаев кокетничал космической осведомленностью. А сегодня небо заволокло тучами, порывистый ветер нес с собой холодную сырость еще не пролившегося дождя.

У знакомой калитки, у знакомого оконца с занавеской, пропускавшей снизу свет, он, прощаясь, несмело приблизил к ней лицо. Она осторожно положила пальцы ему на губы, а он жгуче поцеловал ее ладонь.

Рука вздрогнула, Маша отпрянула на шаг и замерла с закрытыми глазами.

Потом она сняла с себя теплый шарф, чтобы повязать ему шею. Ветер холодный, да и намокнет белая рубашка.

Он поблагодарил и от шарфа отказался; она решила, что обиделся.