Охота мертвецов (СИ)

Выстрел шарахнул, как внезапно лопнувшая пятисотваттная лампа. Один из тех, кто возился с баулом, ткнулся головой в плечо напарника и завалился на бок. Сидевшие у костра люди вскочили, заметались, бросились, не разбирая дороги, по кустам и овражкам, но у охотников были приборы ночного видения. Лопались все новые и новые выстрелы, один за другим валились неприкаянные создания на еще не оттаявшую землю, отогревая на какое-то время ее своей кровью. Только один - самый молодой и отчаянный, месяц назад вышедший за ворота колонии, рванул по извилистой тропе вверх, сообразив, что шмаляют снизу. В прицел Антон заметил, как верткая фигура мелькает уже за крутым поворотом.

- Сука!!! - проревел он на весь лес, - уйдет, падла. За ним, пацаны! - и тоже рванул вверх. Но привыкший к коньяку и сигарам организм отказался преодолевать непосильную нагрузку. В правом боку закололо, и к горлу подступила тошнота. Прочие охотники и не думали участвовать в гонке преследования.

- Антон, э, хорош ты! Поехали отсюда, - закричал вслед преследователю Магомед.

Тот вернулся к месту бойни злой, красный и потный.

- Какого хера стояли? Ушел он! Это лишний свидетель, не ясно, что ли?

- Антон, ты реально загоняешь! Какой свидетель, куда он пойдет, кто его будет слушать? А нам уже надо валить.

- Ладно, уболтали!

* * *

Пальбу и вопли услышали в лагере Виктора. Миха в этот раз опомнился первый и махом затоптал костер. Причем сделал он это так быстро, что опомнился сам только тогда, когда последний уголек перестал шипеть под ногами.

- Ничего себе, Миха, реакция у тебя! Как у спецназовца, - похвалил его Виктор. - Ты в армии-то, кстати, служил?

- Служил, как же не служить? Тогда все служили. Только я не в спецназе. Я в ВВС служил. В Казахстане.

- Летал. Что ли?

- Да ну, кого ты, летал! В роте охраны служил.

Миха уже на протяжении нескольких дней замечал, что с ним происходит что-то непонятное. Вчера на работе повар Тулип зацепил плечом металлическую стойку с посудой. Еще мгновение - и она бы покрыла черепками кафельный коричневый пол, но этого мгновения Михе хватило, чтобы удержать стойку на месте. Сегодня он, работая топором на постройке бани, неосторожно ссадил с указательного пальца левой руки изрядный лоскут кожи. Миху напугало не это, а то, что он совершенно не почувствовал боли, ну, может быть, в самом начале. Еще он стал замечать, что некоторые движения других людей он временами видит как в замедленной киносъемке. А по ночам, вернее под утро, в нем просыпалось непонятное чувство: Михе казалось, что вот-вот и его изнутри разорвет на куски непонятная сила. Миха боялся, что он сходит с ума, и ничего не говорил о происходящем своим друзьям. И зря - Гендос испытывал почти те же самые ощущения. И тоже боялся их.

* * *

На закоченевшие трупы бомжей наткнулись туристы. Сообщили в полицию, дождались на месте опергруппу и отправились дальше по заданному маршруту. Один из прибывших сотрудников, еле вскарабкавшийся к месту происшествия полковник, посоветовал:

- Только давайте языком трепать не будем. Да? Зачем нам все это? Всякие неприятности? Ведь все же мы не без греха. Мало ли что может случиться. Я надеюсь на ваше понимание.

Тем не менее, на следующий день информация стала известна в редакции "Окраины" - один из туристов был постоянным читателем этой газеты, и в очередную среду обложка газеты кричала: "Кровавая бойня в пригороде продолжается. Необъявленная война".

Один экземпляр лег на стол мэру города. Тот в ненависти воткнул взгляд маленьких заплывших глазок в текст.

- Мразь, бля, - наконец, выдавил он.

- Теперь Вы видите, господин мэр, к чему привели ваши, скажем, так, совсем необдуманные слова? - Жестко спросил его сидевший напротив мужчина средних лет с неприметным лицом, одетый в неброский серый костюм. - Вы отдаете себе отчет в происходящем? И что предполагаете делать?

- Я... - мэр поперхнулся и проглотил комок, - я буду думать и вырабатывать решения.

- Поздно. Уже за Вас подумали. От Вас остается одно - обеспечить размещение, как минимум, пятисот человек без определенного места жительства в социальных учреждениях.

- Я... у нас нет столько мест. Максимум сто - сто пятьдесят.

- Это Ваша головная боль. Срок - неделя. И молите того, в кого Вы верите, если верите, конечно, чтобы ничего подобного больше не произошло. Иначе..., - и посетитель вышел из кабинета, не попрощавшись и не закрыв за собой дверь. Мэр остался сидеть за столом неподвижно, как фундаментальный монумент собственному идиотизму.

* * *

- Господин Гранитский! - раздался в телефоне редактора "Окраины" режущий жесткий голос, - Вы так и не поняли, о чем Вас просили! Что ж, мы даем Вам последний шанс. В следующем номере газеты Вы размещаете подробное опровержение ранее вышедших материалов и просите публично извинений у краевого Управления внутренних дел. В противном случае, мы будем действовать очень жестко, но, я предупреждаю сразу, строго в рамках закона.

- Для начала Вы, может быть, представитесь? - спросил редактор.

- Вы слишком незначительная фигура, чтобы Вам представляться.